Книга Хакерша и Её большие проблемы, страница 22 – Валентина Гордова

Мне было тепло, мягко, удобно и радовал этот вкусный запах, витающий в салоне: смесь кожи и чего-то хвойного. Не хватало мне ещё, чтобы мой сон в своей машине ёлки перевозил.

— И как? — странно хмыкнул парень, совершая плавный заворот.

— Да как, — вздохнула я, подавляя зевок, — на аварийке, а тормозила скоростями.

— Кошмар, женщина!

— А куда деваться? — улыбнулась я, всё же широко зевнув.

Дожили! Теперь, блин, во сне спать хочется! Это как называется? Вторая степень хронического недосыпа?

— Что скажешь, если я захочу тебя завтра украсть на свидание? — неожиданно спросил удивительную вещь Саня.

Подумав, честно ответила:

— Я соглашусь…

А дальше я провалилась в сладостный сон, в котором мне было очень хорошо и спокойно.

Просыпалась пару раз, вначале, когда захлопали двери и повеяло холодом.

— Вот ты даже не заметила, — донесся до сонного сознания далекий голос, после чего меня ловко и осторожно подхватили на руки и куда-то понесли по морозному воздуху, — а у самой лоб больше не зелёный. А всё почему? Да потому что я молодец, которого ещё поискать надо. Вот знала ты, что стереть зелёнку можно с помощью спирта и лимона?

И ещё какой-то умеренный бубнеж, больше убаюкивающий, чем заставляющий о чём-то там думать. Удерживающий меня на руках и прижимающий к теплой груди парень всё шёл, и шёл, и шёл… Или просто я опять уснула. Короткий размеренный стук, недолгая тишина, щелчок замка и удивленное от сонного и до ужаса знакомого голоса:

— Опять?!

О, ещё и Егорка во сне поучаствовать решил! Здорово-то как, как их всех много! Только что они все делают у меня во сне? А я знаю что: спать мне мешают! Бессовестные!

— Она на работе спала, прямо на столе, — пожаловался Сашка, после чего меня внесли в какое-то теплое тихое темное помещение.

Что было дальше, я не знаю, потому что опять задремала. Проснулась словно от толчка, уже совершенно одна, укрытая одеялом на постели в своей комнате. И в голове отчаянно билась мысль, не дающая покоя и мешающая спать. Подскочив, я ломанулась в комнату брата, где разбудила того громким и требовательным:

— Егор, мне нужна твоя помощь!

— Уйди, животное, — недовольно отозвался любимый брательник, заворочавшись и повернувшись ко мне спиной.

— Егор, это очень важно! — серьезно заявила я.

Застонав, парень нехотя сел, заметно покачиваясь и отчаянно моргая.

— Что тебе? — очень дружелюбно рявкнул он.

Набрав в грудь побольше воздуха, я выдала торопливо:

— Как называется, когда встаёшь на руки и коленки и ползёшь?!

Опофигоз был удивительным. Егор, покачнувшись, вопросительно моргнул, глядя на меня, как на сумасшедшую, в лучшем случае. А мне эта мысль спать не дает!

— Чего-о-о? — в конце концов протянул Егор голосом, совершенно ничего не понимающим.

— Ну ё-моё! Ну вот так вот, — опустилась я в описываемую позу и проползлась вдоль кровати брательника, — вот это как называется?

— Маразм, — вынес вердикт Егорка, потянувшись к мобильнику на тумбочке.

— А-а-а, — заныла я, вскакивая на ноги, — ты ничего не понимаешь! Больше никогда тебя ни о чём не спрошу!

— В четыре утра? Не спрашивай.

Обиженная в лучших чувствах я, гордо вскинув подбородок, величественно удалилась в свою комнату, где уснула, едва голова коснулась подушки.

* * *

— Однажды девица-краса цветок увидела в горах. «Его хочу, любимый мой. Хочу его любой ценой!» Так уж от века повелось: мы платим жизнью за любовь, она желает — платит он, её желание закон… О, сегодня у нас будут блинчики! — преувеличенно радостно сообщил донельзя довольный выспавшийся Егор, расхаживая по кухне в одних лишь только спортивках приятного для глаза серого цвета.

У меня сегодня вообще настроение такое, что весь мир как будто серый. Чего нельзя было сказать о любимом старшем брате: его мир этим утром переливался всеми красками и нёс радостное настроение.

— Карин, хочешь блинчиков?

— Я не хочу их печь, — угрюмо сообщила я Егору, ещё немного, и точно улечу носом в кружку.

Я хочу только спа-а-ать…

Музыка, играющая в динамиках, установленных мною по глупости по всему дому, стремительно увеличила громкость, повинуясь приказу вооружившегося пультом Егора. Я, конечно, Тилля Линдеманна люблю, но не настолько и не в этом состоянии. Сейчас я ненавижу всех и вся, твёрдо уверовав, что люди — это зло.

От громкого звука уши заболели — но не у Егора. Тому музыка нравилась, слова он знал и умудрялся активно подпевать, одновременно смешивая ингредиенты для блинного теста в зелёном тазике.

— Попробуй, — велел он мне и всунул ложку прямо в рот.

Скривившись, я решила, что будет не очень хорошо выплюнуть всё на стол…Всё равно самой убирать.

— Сахара добавь, — посоветовала я, с тяжелым вздохом поднимаясь.

Вот что-что, а блины мой брат готовить не умеет. Испечь пирог? Да запросто. Паста карбонара? Никаких проблем. Зафаршировать краба? Да нет ничего проще! Но блины? Он скорее всё вокруг тестом изольет, сковороду сожжет и лопатку пополам сломает, чем хоть один блин нормальным сделает.

— Уйди, — отпихнула я его бедром, когда тесто уже было замешано, — и сделай потише.

Отошёл. Сделал. Хмыкнул, глянув на меня насмешливо, и ушёл в неизвестном направлении. А мне не осталось ничего другого, кроме как печь блинчики.

— Егор! — громко крикнула я. Послышались торопливые шаги, — У меня для тебя ответственное задание: ограбь магазин. Бери всё сладкое, что на тебя посмотрит.

— Понял, босс!

А себе я замешала крепкого кофе, которое растянула на пять больших глотков. Затем ещё кружочку, и ещё одну, пока взгляд не прояснился. Довольно быстро, кстати.

Говорят, первый блин комом. Хе, посмотрела бы я в глаза тому, кто это сказал. Потому что комом получился не только первый блин, но ещё и два за ним последовавшие. В итоге, пока я, склонившись над столом, выделывала на тарелочке снеговика, четвёртый блин у меня сгорел, наполнив кухню черным дымом и жутким запахом гари. Пришлось открывать дверку в сад и, вооружившись полотенцем, проветривать дом. Пятый блин тоже сгорел. На шестой, седьмой, восьмой и девятый я поняла, что призывать демонов — мой дар. Один другого красивее вышли! Корявенькие, с дырочками, на жуткие оскаленные морды очень похожие. Затем я решила, что будет очень здорово очередную кружку кофе опрокинуть себе на ногу. Пока скакала на одной ноге, держась за покалеченную, опрокинула тесто для блинов, на нём же поскользнулась и опрокинулась назад себя.

И вот лежу я себе в этой белой жиже. Ошпаренная и ушибленная нога болит ужасно. Кружку разбившуюся жалко. На сковороде подгорает уже который блин, вновь наполнив кухню едким чёрным дымом. Голова болит от удара. Любимая майка с черепушкой намокла насквозь, прилипнув к спине. Завтрак не вышел, ещё теперь и кухню мой, и сковороду, судя по запаху, новую покупай.