Книга Хвостатым здесь не место!, страница 36 – Екатерина Вострова

— Вот и ладненько. Тогда давай завтра утром увидимся и все обсудим. Куда мне подойти?

Для встречи с мамой нужна какая-то нейтральная территория, и первым мне на ум пришел парк рядом с последней квартирой, которую я сегодня смотрела. Назвав матери адрес, я запоздало переспросила:

— Подожди, ты сказала, что обсудим… а разве нам есть что обсуждать?

— Мне уже пора. До завтра, — и она положила трубку.

Поговорили.

Тяжело опустилась на стул, с трудом веря в то, что этот разговор действительно был. Когда я последний раз разговаривала с ней? Даже не помню. В таких случаях говорят «в прошлой жизни», но нет, это было, кажется, еще раньше.

Моя мать живет в далеком сибирском городке за тысячу километров отсюда. Слабо верится, что она вдруг вспомнила о своей первой дочери и воспылала материнскими чувствами так, что решила встретиться просто чтобы «познакомиться с внуком». И уж если она привезла бабушкины вещи и фото, явно ехала не только по работе, но и затем, чтобы отдать их мне. Черт возьми! Только возиться с матерью и разгадывать ее планы мне не хватало!

Я запустила пальцы в волосы, почти до боли сжимая пряди.

— Я пришел, — вздернула подбородок и увидела в проеме Финика, демонстративно стучавшего по косяку. — Можно войти?

— Это твой дом, — пожала плечами, стараясь придать лицу безразличное выражение.

Вот странно, еще час-полтора назад я буквально закипала от желания высказать ему наболевшее, разобраться в сложившейся ситуации, а сейчас запал прошел, и уже не хочется ничего. Или это на меня так разговор с матерью повлиял?

— Извини, мне правда нужно было отлучиться. Надеюсь, ты не слишком долго будешь на меня обижаться? — словно фокусник, он достал

плетеную корзину с шикарными розовыми цветками с плотными округлыми листьями, и я сразу вспомнила их название — Азалия.

Когда я была маленькой, бабушка выращивала такие дома. У нас было несколько горшков, и когда цветы распускались, с улицы окно казалось невероятно красивым.

— Это лишнее… — сбитая с толку воспоминанием из детства, я даже не слишком возмутилась подарку.

— Корзинка только сверху, они в горшке — видишь? Для новой квартиры. Мы… то есть ты… пока не выбрала, но зато теперь, когда будешь смотреть варианты, выбирай ту, где цветок будет смотреться лучше всего.

— Спасибо.

Я смотрела и не могла оторвать взгляд от алой россыпи лепестков. Ну не мог же он в самом деле знать о том, что действительно может меня затронуть? Да еще и сейчас, когда всего пять минут назад мне звонила мама…

Финик поставил цветы на стол и присел на корточки рядом с моим стулом. Словно взрослый, который присел рядом с ребенком, чтобы поговорить с ним.

— Пока меня не было, что-то еще случилось? — он протянул руку, убирая выбившуюся на лицо прядь, и в этот раз мне даже не хватило сил отстраниться.

— Нет… то есть, да, завтра утром я договорилась о встрече. Кое-кто из родственников приехал.

— Я договорюсь с водителем, тебя отвезут, — кивнул мужчина. — Хотя ты говорила, вы не общаетесь.

Я выдавила из себя вымученную улыбку. Объяснять что-либо не хотелось.

— Кристина, — чуть кашлянув начал он, — я подумал… Возможно, действительно кое-где я перегнул палку и был немного неправ…

— Немного? — уточнила я, внезапно снова закипая. — Немного? Знаешь, что, Финик сушёный, забирай ты свой горшок и надень себе на голову! Даже извиниться по-человечески не можешь!

Я толкнула его, чтобы он отодвинулся и дал мне встать, но вместо этого вдруг оказалась в объятиях у мужчины.

— Тише, Алевтину напугаешь, — зашипел он мне на ухо, крепко-крепко прижимая к себе.

Я чувствовала, как его хвост обвился вокруг моей талии, попыталась дернуться, но тщетно.

— Отпусти меня! Что за дурная привычка лезть в личное пространство!

— Сначала выслушай. И да, я по-прежнему не считаю, что должен был говорить тебе все. Но я виноват, что поставил тебя под возможный удар, хоть я до сих пор полностью уверен, что ни с тобой, ни с твоей дочерью ничего не случится.

— Ты путаешь уверенность и самоуверенность! — жестко отчеканила я.

Вместо того, чтобы возмутиться, Андрей приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и прошептал:

— Ты можешь оскорблять меня сколько влезет, это уже не изменит…

— Не изменит чего?

Зрачки его глаз были просто огромными, и я видела в них свое отражение.

— Того, что я чувствую… — он наклонился, запечатлевая на моих губах легкий поцелуй. Почти целомудренный, едва ощутимый. Я не успела ничего предпринять, как мужчина уже отстранился, отступив на шаг. — Я не хочу, чтобы ты думала, что ты пленница или я принуждаю тебя жить со мной. Где-то месяц назад я ввязался в одно… сомнительно предприятие. Согласился помочь кое-кому на весьма соблазнительных условиях, не продумав, чем это может грозить. Я должен довести дело до конца.

— А при чем здесь я? — не выдержав его откровений и смятения от недавнего поцелуя, выпалила я.

— Когда узнаешь правду, ты, скорее всего, будешь меня ненавидеть. А мне этого не хочется, — он улыбнулся и вдруг подмигнул. — Мне хочется верить, что у меня не было другого выхода. Но знаешь, мне слишком нравится твое присутствие в этом доме, чтобы я от этого отказался.

— Перестань говорить загадками, — закатила глаза я.

— Отлично, — вдруг усмехнулся он, моментально подобравшись, снова становясь похожим на опасного хищника. — Хочешь прямо и начистоту?

Он снова был рядом, а я цепенела от острого чувства беспомощности. А может быть, в глубине души мне и не хотелось никуда отступать.

— Давай так… — протянул он. Кончик его хвоста скользил вдоль моего бедра, а взгляд, которым Андрей смотрел на меня, иначе как «раздевающим» было не назвать. — Я расскажу тебе все от начала до конца… Раз ты так хочешь… Но за это…

Он выдержал театральную паузу:

— Ты меня поцелуешь. Сама.

— Я не собираюсь тебя целовать, — я сказала это тихо, словно боясь собственных слов. — Очень низко с твоей стороны предлагать такое.

— Знаю, но, как я уже сказал, ты меня возненавидишь, — его усмешка была злой и какой-то отчаянной, — и, скорее всего, больше никогда не захочешь видеть. И тогда все, что у меня останется — это твой поцелуй.

— Не замечала в тебе раньше романтика.

Напряжение в комнате можно было буквально резать ножом.

— Так да или нет? — отчеканил он.

— Что-то, когда ты до этого целовал, особенно не спрашивал, — мне было жизненно важно узнать правду, но поцелуй? Нет, он определенно его не дождется.

— Теперь спрашиваю.