Книга Дом на окраине, страница 4 – Нина Князькова

Вспомнил, что мне где-то Лидия Васильевна нагрузила целую сумку еды, среди которой были и какие-то плюшки. Нашел сумку рядом с холодильником и открыл. Соленья какие-то, контейнеры. Ага. Нашел коробку домашнего печенья, и три куска брусничного пирога. Отлично.

Из комнаты слышалось кряхтение ребенка, и легкий напевный голос его матери. Внутри вдруг раскрутился горячий узел. Я вспомнил, что когда-то и в моей семье было так же. Легкий воркующий голос над ребенком. То, что было когда-то в прошлой жизни. То, чего я сейчас лишен.

— Извините, что так долго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Близкий голос хозяйки дома вывел меня из ступора, в котором я находился, стоя посреди кухни и смотря в стену стеклянным взглядом. Как-то тупо огляделся вокруг себя, мимоходом отметив кипящий на плите чайник и растерянный вид девушки.

Я вдруг осознал, что передо мной не высокая женщина, а рослая, чуть выше меня, девушка, едва достигшая совершеннолетия. Она сняла верхнюю одежду, и стала видна некоторая угловатость фигуры, присущая подросткам, пухлость щек, еще не до конца сошедшая, и слишком открытый взгляд, каким смотрят на мир только дети. Тут же почувствовал себя рядом с ней дряхлым низким стариком.

— Что? — Не вспомнил ее последней фразы.

— Извините, что так долго кормила дочь. Она с дороги проголодалась. Мы сразу из роддома сюда. — Неуверенно проговорила она. — Я думала, что она еще в автобусе проголодается, и даже молоко сцедила….

До меня вдруг дошел смысл сказанного.

— Вы везли новорожденного ребенка в автобусе? — Грозно спросил я. — Там же микробы всякие. И пьяные ездят.

Она слегка вздрогнула от моего тона и покосилась в сторону комнаты. Я тут же почувствовал себя козлом. Ну, кто орет в доме, где спит младенец? Я ору. Молодец, нечего сказать.

— Даря не новорожденная. Нам три месяца уже. Просто в реанимации сначала долго лежали, а затем на доборе веса были. — Принялась оправдываться она.

Я вздохнул.

— Кира, присядьте за стол, давайте попьем чай, и вы мне расскажете, что случилось, и зачем вам понадобился я. — Я указал на стол, выключил плиту и налил кипяток в кружки.

Девушка несмело села на табурет и обняла кружку двумя ладонями.

— Понимаете…. — она замялась. — Конечно, это не ваши проблемы, но….

Мне вдруг стало неловко от того, что я заставляю ее говорить о неприятностях, но проблему легче решить, когда знаешь ее суть.

— Не бойтесь. — Ободряюще улыбнулся.

Она кивнула.

— Я развелась с мужем еще до рождения дочери. Но та карточка, на которую вы перечисляли деньги, находится до сих пор у него. — Она подняла на меня свои серые глаза, с желтыми крапинками вокруг зрачка.

— Подождите. — Остановил я ее. — То есть я три месяца перечислял деньги не вам, а вашему бывшему мужу?

Она виновато кивнула.

— Простите. Просто, если бы я отобрала у него карточку, то он бы понял, что я с ним развелась.

— Вы развелись с мужем без его ведома? — Приподнял я бровь.

Она кивнула.

— Повезло, что он тогда в запой ушел и ничего вокруг не замечал. — Покаялась она, а у меня руки зачесались вправить мозг этому дегенерату. — Так вот, пожалуйста, я очень вас прошу, перечислять деньги вот на этот номер сберкнижки. — Она положила передо мной бумажку с цифрами. — А лучше передавать мне на руки.

Я вновь оглядел ее.

— Кира, а что вы планируете делать дальше? — Спросил на всякий случай.

— Я? — Она растерялась. — Я найду какую-нибудь пожилую женщину, которой нужно помогать по хозяйству. Ну и за постой ей платить буду. К мужу я точно не вернусь.

У меня в голове тут же что-то щелкнуло.

— Зачем вам идти куда-то? Это же ваш дом. — Возмутился я, снова повысив голос, но быстро вспомнил о ребенке и уже шепотом добавил. — Вам есть, где жить.

Кира внезапно замерла.

— Но не могу же я выгнать вас из дома. Тем более срок действия договора еще не закончился…. — Она, кажется, совсем растерялась.

Я вздохнул. Не говорить же ей то, что от одиночества я готов уже на стену лезть.

— Вы можете жить здесь, не выгоняя меня. — Сознался, наконец.

Девушка напряглась еще больше.

— Нет.

— Почему? В доме две комнаты….

— Одна же. — Нахмурилась она.

— Я утеплил пристрой и теперь там еще одна комната. — Я показал рукой на вторую дверь, ведущую из кухни. — Там вполне можно жить.

— Но…, - она нервно потеребила край вязаной кофты. — Геннадий, у меня все же ребенок. Дарька часто просыпается по ночам. Ее приходится мыть, кормить. Она шумная очень. Вы все это будете слышать. Мы будем вам мешать отдыхать, и вообще….

— Не будете. — Быстро замотал я головой. — Я утром ухожу на работу и поздно вечером прихожу. Сплю очень крепко. — Соврал я не моргнув глазом.

Кира подозрительно на меня посмотрела, но ответ приняла.

— Это все равно очень неудобно. Получается, что я не предоставляю вам отдельного жилья, как оговаривалось в договоре. — Она покосилась на так и не тронутую чашку чая. — Наверное, нам все же лучше уйти.

— Нет. — Я вскочил на ноги, чем напугал девушку. Заметил, как она отшатнулась и чуть прикрылась руками. Внутри поднялась ярость. Я долго работал волонтером и прекрасно знал такую реакцию тела. Она бывает лишь у тех, на кого поднимали или пытались поднять руку. Появилось желание найти ее бывшего муженька и постучать им об ближайшую березу, чтобы мозг хоть где-то обнаружился. — Вы мне совсем не помешаете. Боле того, если вам будет некомфортно, то я съеду.

Неосознанно заслонил ей выход с кухни.

— Но ведь…. Господи. — Она закрыла лицо ладонями. — Это все неправильно так.

Я мысленно ругнулся.

— Кира, давайте попробуем. Не думаю, что мы друг друга как-то стесним. Места же хватает. Тем более это все-таки ваш дом.

Она отняла руки от лица и задумчиво отвернулась к окну. Через минуту я все-таки дождался от нее ответа.

— Хорошо. Попробовать можно. — Она вздохнула. — Но что в деревне скажут? — Она обняла себя руками, как будто замерзла.