Книга Белоснежка, 7 рыцарей и хромой дракон, страница 24 – Светлана Суббота

- Это просто ароматизатор, - вздохнула я. Взяла связку и отправила ее по тому же маршруту, что и свою, - Вы чего напридумывали-то, дурочки?

Клава тяжело протопала до кресла и практически упала в него.

- Слава богу, - прочувствовано сказала она, вытягивая подрагивающие ноги. – Ты с нами вчера не была, поэтому такая смелая. А я уж думала, у меня черная полоса не прекращается. Как рассталась со своим бывшим, так то одно, то другое. Сволочь редкая был, хоть и красавец, но с него станется мне карму попортить. Тоже Николаевич, теперь понимаю, неспроста!

- Да забудь ты о нем, ушел и ушел, - в сердцах сказала я, - хрен с ним.

- Это и печально, - вздохнула Клава.

В комнату снова постучали, обе мои приятельницы вздрогнули и переглянулись.

- Саня, это всего лишь я, - напевно сказали из-за двери, - ты зачем запираешься?

Внезапно в комнате загорелся и тут же потух свет. Загорелся и снова потух.

- Николаич? – дрожащим голосом спросила так и сидящая у стены Илона.

- Почти, - под наполняющимися ужасом взглядами я подошла к двери и открыла, - Николя, привет, заходи. Ко мне подруги пришли, рассказывают о призраках и проклятиях. Со светом, как видишь, тоже беда. Признавайся, что тут за светопреставление?

Страус гордо занес серебристый широкий чемоданчик, похожий на космический пульт. И вежливо кивнул моим гостьям. Темно-серые штаны с заниженным шаговым швом почти до колен, алый свитер тонкой вязки и намотанные на шею разноцветные шарфы, как всегда, выглядели на Николя умопомрачительно. Глаза, по крайней мере, разбегались.

- Девочки и разумная моя Сашенька, мы же находимся в Асташево. Поместье старинное, как его ни чини, а проблемы останутся. Хорошо, что утром мигает и никому не мешает.

- Слышите? Все просто. Коммуникации старые, - я абсолютно была согласна с Николя. Надо ему иносказательно про мою беду с открытием дверей рассказать. Вдруг сможет объяснить с точки зрения простых бытовых причин. Какое было бы облегчение.

- Это твой стилист? – Клава завистливо изучала главу моей дизайн-группы. – Сашка, тебе повезло. Такой красавчик, и сразу видно - человек со вкусом. У меня в группе поддержке две редкостные дурочки, только сплетничать умеют.

За неприкрытую лесть девушку одарили быстрым оценивающим взглядом. В такие моменты страус выдавал свою истинную мужскую натуру. Куда подевались нетрадиционная ориентация, томные замашки. Вот он, тестостероновый голод во всей красе показал свою животную истину в выдвинутом подбородке, заинтересованном прищуре, тени улыбки на губах.

Мы все выходцы из животного мира, как утверждает мой научный руководитель господин Дунаев, и чем бы ни занимались, как бы не цивилизовались, при виде понравившейся особи противоположного пола мы открываем истинную натуру. Скрыть настоящий инстинкт очень и очень тяжело. Попался, страус.

Мне нужно было поговорить с Николя, поэтому пришлось отправить девчонок в свои комнаты. Причем Илона перед уходом насильно впихнула мне еще свой оставшийся вонючий букетик, а Клава стрельнула в страуса таким призывным взглядом, что я испугалась, как бы он вместе с чемоданчиком не поскакал за ней. Но парень оказался крепче, чем выглядит, и только довольно ухмыльнулся ей в след.

- Николя.

- Да, любознательная.

- Хочу выглядеть сногшибательной сексуальной стервой. Сможешь?

- Стервой? Сексуальной? С утра? Ты? – Николя отбежал от меня, погнавшейся за ним с полотенцем. - Конечно могу. А для кого?

- Я не могу назвать его имя.

- Волан-де-Морт, - ахнул страус и таки получил полотенцем по голове.

- Почти угадал, - сообщила я, усаживаясь перед зеркалом. Намного лучшее освещение и широкие зеркала были в специальной комнате рядом с большим залом, но я уже поняла, что Николя - мое тайное оружие и делиться им с миром пока не стоит.

- Дружище, за мной тут странно ухаживают. То прямо страсти и огненные взгляды, то равнодушие и других обнимает.

- Удачливая моя, как ты ухитрилась на конкурсе красоты среди длинноногих красоток найти динамиста-воздыхателя? Ты или лесбиянка, или на спонсора нацелилась. Потому как прессу к вам еще не пускают и журналистов я минусую. Милая, лучше полюби девочек, потому что все спонсоры и члены жюри на Конкурсах Красоты – намного больше члены и сильно меньше спонсоры, чем это принято считать.

Все это Николя говорил, старательно рисуя на моей утренней несуразности лицо неведомой прекрасной девушки – яркой, немного наглой, удивительно чувственной и даже дразнящей.

- Закрой рот, Сашенька, а то он у меня не манящим получится, а нуждающимся.

- Как скажешь, волшебник. Только у меня еще одна просьба – верни мне грудь, я танцевать не могу в перевязке, дышать нечем.

- Потрясти хочешь, - мгновенно расколол меня страус, - в смысле своего Волан-де-Морта потрясти. Ладно, мы уже начали платья перешивать, девочки все руки себе искололи из-за тебя. Пусть лучше наше горе сейчас увидят и привыкнут, чем в инфаркте слягут, когда на тебе платье прямо во время конкурса разойдется. Попросят тебя, горемычную, номер на туре талантов показать, ты развернешься неудачно и все таланты наружу, улыбаются и машут. Не фыркай, Саша, ты не на ток-шоу «Ферма», здесь грудастость - горе. Придется твое Окно Овертона (24) заранее распахнуть. Разрешаю, можешь распаковываться.

Через пятнадцать минут я гордо шла в репетиционный зал в тонком сиреневом спортивном костюме, а многострадальную грудь поддерживал всего лишь спортивный бюстгальтер, не скрывающий полноценный С-размер.

Когда из-за поворота на первом этаже появилась стайка чинно беседующей знакомой мне четверки картежников, я сделала вид, что их не замечаю.

- Работал я на этом шоу как Папа Карло, - делился Балакирев с приятелями, - строгал ребятню до стачивания рубанка, парни. И вижу… Мааааать.

- О, знакомо, - вздохнул Ципперсон, - моя тоже любит появляться в самое неподходящее время.

- Привет, мальчики, - с придыханием пропела я, - и вам, Сережа, доброе утро!

- Сашенька, увидел вас, и мое утро стало драгоценным, - прижал руку к тенниске в районе желудка Ципперсон.

- Александра, а что же вы со мной отдельно не поздоровались? – пропел Балакирев, подплывая поближе и блаженно ныряя взглядом в почти невинно распахнутый ворот. – Я вас все утро высматриваю, хотел свои остальные призы показать. Не будем же мы на Нике останавливаться.

- И вам доброе утро, и вам, - повернулась я, сияя, в сторону затормозивших Сухоревского с Полуниным.

В зал мы вплыли дружной болтающей компанией, мужчины жались плотно, только Артем шел несколько позади, мрачен словно Байрон перед декламацией.

- Да что ж такое! – заорал нам Казимир, разбросав в стороны листы со сценарием. - Что вы все бурчите, как жужелицы? Бу-бу-бу, бу-бу-бу. И на двойном повороте я вдруг слышу, как вы дружно желаете директору конкурса подавиться. Это как понимать?! Что за безумная считалка? Нет, в чем-то я, конечно, с вами согласен. Артем Демидович категорически неправ, урезав бюджет по оформлению сцены. Слышите, Артем Демидович? Это дурно с вашей стороны! Но подавиться?! Подавиться - бесчеловечно.