Онлайн книга «Дети подземелья»
— Сколько человек уже не вернулось? — спросил Дима. — Четверо из одной группы и пятеро из другой, — ответил Рома. — Ну вот и считайте… — А что, по-твоему, не нужно было за ними идти? — Суворов недоверчиво посмотрел на Диму. — Там же женщины. И ребенок. Лесков промолчал. С одной стороны спасти женщин и ребенка было правильно и важно, но с другой стороны ни ребенок, ни эти женщины не смогут вести боевые действия. А те девять обученных солдат могли бы. — Собираются посылать еще? — тихо спросил он. — Да, — ответил Рома. — Ермаков-младший поведет. — Но вы, надеюсь, не идете? — Лесков обвел взглядом собравшихся у его постели, однако в этот раз никто из его друзей отвечать не торопился. — Вы остаетесь внизу, так ведь? Когда Рома опустил голову, Дима почувствовал странную тревогу. — Рома? Суворов молчал. — Иван? — Что Иван? Ему спасибо скажи. Я бы никуда не шел, — с этими словами Бехтерев покосился на Рому. — Я… Я сам вызвался, Дим, — ответил Суворов. — Понимаешь, я не могу вот так вот сидеть и прятаться, пока другие воюют. Меня уже начинают презирать. — Какая тебе разница до их «презрения»? — Дима даже чуть приподнялся на постели. — Они — те, кто защищают меня, пока я наравне с женщинами, детьми и инвалидами сижу в подземелье. Поговаривают, что вражеских роботов убрали из Петербурга. Я ничем не рискую, если просто прогуляюсь до нужного здания и выведу оттуда людей. — А ты не задумывался, почему эти люди сами оттуда не выходят и не идут к метро? Почему они сидят в своем убежище, если никаких роботов больше нет? — Не знаю. — А я тебе скажу. Вероятнее всего, это ловушка, в которую ты добровольно собрался шагнуть. И заодно тащишь туда Ивана. — Я не просил его идти со мной. — Извини, Цой, но меня не нужно просить, — отозвался Бехтерев. — Я просто вижу, что ты не готов. — Да я никогда не буду готов! — Рома повысил голос. — И никто не готов! Потому что идет война! Я больше не буду прятаться за вашими спинами. — Ты тоже идешь? — теперь Дима обратился к Лосю. — Не знаю. Я бы тоже с пацанами двинул, но Ермаков не хочет меня брать. Выеживается, как баба на первом свидании. Что-то несрастунчик у меня с ним. Походу, все из-за карцера. — Когда вы собираетесь идти? — еле слышно спросил Лесков. Услышанное неприятно поразило его, и хорошее настроение испарилось так же быстро, как появилось с приходом товарищей. — Через пару часов, — ответил Иван. — Да не нервничай ты так. Сказали же тебе, вражеских роботов нигде нет. Записи с камер это подтверждают. И разведчики докладывают. — Так почему же группы до сих пор не вернулись, раз все так безоблачно? — мрачно поинтересовался Лесков. — У тебя дочь, Иван. А у тебя, Георгий, сын. А ты, Рома, просто придумываешь себе разную чушь про самоуважение. Геройствовать тоже нужно с умом. А тупо пойти и погибнуть — это не геройство, а идиотизм! — Это мой выбор, — ответил Рома. — И я сам против, чтобы они шли со мной. — Вам дадут с собой роботов? — Хотят, чтобы мы не привлекали внимания, — ответил Иван. — Да они из вас пушечное мясо делают! — вырвалось у Лескова. Какое-то время друзья еще говорили о предстоящей вылазке, после чего распрощались. Они обещали навестить Диму перед уходом на поверхность еще раз и уже направились было к выходу, как Иван внезапно остановился, словно о чем-то вспомнив. Затем, покопавшись в кармане куртки, достал немного помятого дракона, сложенного из белого листа бумаги. — Это тебе от Вики. Оригами. Сама делала, — произнес он, посадив бумажную фигурку на край тумбочки. — Передай ей спасибо, — Дима чуть улыбнулся, задев пальцем драконье крыло. — Как она? — Нормально. С Лосенко-младшим подружилась. Теперь всех строят там. Ладно, Димон, выздоравливай. С этими словами Иван осторожно потрепал друга по здоровому плечу и первым покинул комнату. Друзья ушли, и Лесков вновь оказался наедине со своими мыслями. Все его попытки защитить близких раз за разом рассыпались в пыль, и сейчас собственное бессилие казалось ему невыносимым. Все рушилось на глазах. Конечно же, он понимал, что его друзья — самостоятельные взрослые люди, которые сами в состоянии решить, как распоряжаться своей жизнью. Вот только легче от этого не становилось. Все действительно рассыпалось, и чем сильнее Лесков пытался добиться какой-то стабильности, тем стремительнее она исчезала. Прежде ему казалось, что он соберет своих близких на одной станции и сможет заставить Полковника не отправлять их на поверхность. Но в итоге Катя ушла вместе со Стасом, и ему, Диме, остается только гадать, как складывается ее судьба. А сам он потерял статус «неприкосновенного», а с ним и свой единственный шанс хоть как-то влиять на Полковника. Лесков снова проиграл и теперь отчетливо ощущал привкус этого проигрыша. «А если они там погибнут?», — в отчаянии думал парень. «Если их группа тоже не вернется?» Эта мысль прокатилась по телу Дмитрия ледяной волной. На миг ему представился мир, в котором он остается без своих друзей. Не особо задумываясь над своими действиями, Лесков взял с края тумбочки бумажного дракона и повертел его в пальцах. Надо было отдать Вике должное — листок был сложен мастерски, и с первого взгляда на оригами становилось понятно, что девочка долго тренировалась, прежде чем сделать Диме подарок. Было даже как-то странно заметить на крыле дракона маленькую царапинку чернил. Тем не менее это незначительно пятнышко привлекло внимание парня. Он приподнял верхний слой бумаги и тихо усмехнулся. Вика передала ему записку таким способом, чтобы этого не понял ее отец. Тогда Дмитрий развернул лист и с интересом пробежался по нему взглядом. Строчки были написаны в разных направлениях, явно для того, чтобы ни одно лишнее слово не выглянуло на поверхность оригами. Если не обращать внимания на несколько грамматических ошибок и отсутствие пары знаков препинания, записка звучала следующим образом: «Уважаемый Дима Костянтинович! Мой папа снова уходит наверх. Пожалуйста, отговорите его. Папа Карины не вернулся. Никто не знает, почему. Я очень боюсь! У меня плохое предчувствие! Если вы поможете, я тоже сделаю для вас что-нибудь очень хорошее. Клянусь Габриэлем! Дочь папы, Виктория. Выздоравливайте». Дмитрий невольно улыбнулся: хитрость девочки несколько позабавила его. Он сложил записку, после чего сел на постели и осторожно повел раненым плечом. Движение отозвалось тупой болью. Вика искренне надеялась, что Лесков сможет уберечь ее отца от опасности, и от этого Дмитрию сделалось не по себе. Среди своих друзей он был единственным, кому нечего было терять. У Ивана и Георгия были дети, у Романа — его идеалы, а у него, Лескова — лишь собственная жизнь и абсолютно бестолковые на данный момент способности. Если бы у него хотя бы были силы Бранна… |