Книга Надя Князева решает остаться, страница 5 – Екатерина Романова

Так, Эвон, давай выскребай из своей памяти хоть что-нибудь полезное. Сейчас мне главное эту пространственную злопыхающую дырку зашить, а уже потом разбираться с тем, как я сюда попала и как мне отсюда распасть.

Дырочки в пространстве — это еще небольшая проблема. Через нее могут вылезти всякие нехорошие сущности. Но, поскольку я видела когтистую лапу, этого опасаться сейчас не стоит. Первая — огромная и красная, видимо, самому Орху принадлежала или кому-то к нему приближенному. Вторая — поменьше, что перед Кавеллом лебезила — должно быть смотрителю грани или стражи. Так все в сознании Эвон запутано, что так сразу и не поймешь. Страж и смотритель, теоретически, могут закрыть разлом и сами, но им это даром не нужно. Их дело — сообщить Орху о разломе, а там уж как папа скажет. Скажет закрыть — закроют, скажет демонов в мир пустить — пропустят.

— Эй, мужики! — крикнула, заглянув в разлом.

В лицо ударил жар, но терпимый. За пляшущими внизу языками пламени ничего не разобрать. Что примечательно, каменный пол под ногами оплавился в месте разрыва, резко уходил куда-то вниз, но дальше не расходился.

— Есть кто живой?

— Это Яма, адептка, — ехидно поправили из-за спины.

— Есть кто мертвый? — снова тишина. — Я сейчас плюну!

— Плюну в ответ — захлебнешься! — ответили мне грубым и хриплым голосом.

Отлично! Связь установлена.

— Тебя как звать, мужик?

— Убейся, противная!

Предложение? Оферта? Судя по тому, как они здесь сделки любят, буду публичной офертой считать.

— Зачем?

— Все польза будет. Душа, сила, мне-е! — какой-то пресыщенный ответ, тоном декана, который сейчас в обмороке лежит. Впрочем, что-то мне подсказывает, что он этот самый обморок скорее уже изображает, а демон, с которым я решила торг завести — зажравшийся огонек, которому моя душа требуется.

— А мне что с этого?

— Помри, говорю.

— Так что мне за это будет, если помру? — терпение и настойчивость в переговорах — наше все.

Тишина. За спиной откровенный хохот. Затем языки огня взметнулись ввысь, вырвались из разлома и, сравнявшись со мной по росту, приобрели очертания рогатого бестелесного существа.

— А что хочешь?

Так. Вот это очень деликатный, даже интимный вопрос. Любой корпоративный юрист скажет, что выкладывать на переговорах сразу все карты — верх глупости. Вести необходимо издалека, прощупывая почву, усыпляя бдительность, играя на гордыне и чувстве собственной значимости контрагента.

— Звать-то вас как, господин?

— Арахрахн, — то ли прорычал, то ли чихнул огненный сгусток, потеряв форму, а затем вновь собравшись в очертание огненных мускул, увенчанных рогами.

— Меня На… э-э… Эвон я. Эвон Ревиаль. Вот скажите, Арахр…хр, — замялась, решив, что обращаться к нему по имени точно не буду. — Скажите, для общего мне развития. Чтобы закрыть такой вот малюсенький разломчик, чисто теоретически, много сил потребуется?

— Смотря кому, — замялся Арахрахн.

— К примеру, стражу грани. Ну, скажем… Вот вам? — переспросила, подчеркнув значимость последнего слова.

Гордость и гордыня — первые качества, бережно лелеемые демонами, это я уже сама поняла, даже несмотря на Эвоновы знания.

— Мне? — хмыкнул он, а затем рассмеялся. — Да мне это ничего не стоит, смертная. Щелкнуть пальцами!

— Великолепно! Запомнили! А помереть — процесс тяжелый. Остановка сердца, остановка дыхания, остановка кровообращения и всех функций организма. Пока все остановишь — замучаешься! Боль, опять-таки, ужас от осознания, что все кончено. Перед этим — завещание составить, дела земные завершить, гроб красивый выбрать, место для погребения купить, позу для смерти выбрать, — я загибала пальцы. — Смекаете?

— Сдохнуть сложно?

— Да не то слово как сложно! Еще хотите, чтоб я сдохла?

— Хочу, — довольно осклабился Арахрахн.

Каждая человеческая душа, после смерти попадает в Яму. Нет, конечно, единицы летят в Небо, но Эвон это явно не грозит. Да и мне, как Наде, в принципе тоже. Так вот души питают Яму силой. Когда душу приводит конкретный демон, часть силы уходит ему, остальная — Орху. А сила — основная разменная единица в Яме. Это что-то вроде денег на Земле. За нее убивают, заключают браки по расчету, раздвигают ноги, задирают хвосты, ломают клювы и все такое прочее.

— Сделка! — радостно воскликнула я.

— Помрешь? — с сомнением покосился Арахрахн.

— Помру! Обязательно! Хоть процесс этот тяжелый, сложный, мне вообще целой жизни стоить будет, но вот почкой клянусь — помру. А вы взамен разлом закроете.

Демон задумался, приложил огненную ладонь к подбородку, почесал бестелесное лицо. Я дожала:

— И раз уж мы решили, что вам, в отличие от меня, это ничего стоить не будет, останетесь мне должны в довесок.

— Желание? — недовольно переспросил он.

— Ну, чего может захотеть в будущем чело… дорфинка? Денег? Мужика? Домик у моря. Пустяк. По всем параметрам выгода ваша. Ну что?

Молчал. Думал.

— А, ладно. Раз вы в сделках да выгоде не разбираетесь, я тогда свое беспрецедентное предложение лучше кому другому предложу. Целая душа все же, дорфинская, сильная. Э, мужики, есть кто мертвый, кроме Арахрхр… блин, язык сломаешь. Душу предлагаю! Кому душу?

— Ну, стой, стой! Согласен я. Договорились!

Каждый юрист знает — никаких устных сделок, даже заключенных в присутствии свидетеля. Поэтому я хитрым прищуром окинула помещение в поисках бумаги и писчих принадлежностей. Быстро начеркала договор в двух экземплярах, пришлось Надю Князеву порвать и переписывать на Эвон Ревиаль, затем вернулась к покорно ожидающему Арахрахну и едва не срывающемуся на хохот главдемону.

Страж грани посмотрел договор, затем коснулся его ладонью и оставил большой опаленный огнем символ — что-то вроде подписи. Мне вот не повезло. Со стороны телесных сущностей в таких случаях требуется не что иное, как кровь. Вот только кровью своей я делиться не планировала, потому что с самого детства боюсь уколов, порезов и всего, что с этим связано. Посмотрела на огненную сущность, на сдерживающего улыбку Генри Кавелла, на договор. Пора наводить в этом мире свои порядки. Плюнула на договор, приложила большой палец и с чувством выполненного долга протянула один экземпляр Арахрахну. Тот, к слову, изображал застывшее пламя. Моргнул. Отлично, а то мне тут безвременно почившие стражи грани не нужны. Кому разлом закрывать-то?

— Это что? — взревел он, увеличившись в размерах в два раза. Авторитетом давил, испугать пытался.

Получилось.

Я отступила на шаг назад, но вспомнила занятия по уголовному процессу и нацепила на лицо наглую улыбку: при допросе насильственных преступников с наглыми рожами твоя рожа должна быть еще более наглой! Чтобы сразу было видно, кто здесь главный. Выпятила грудь колесом и авторитетно пояснила: