Книга Горькая полынь моей памяти, страница 73 – Наталия Романова

  Лали открыла, не дожидаясь, пока Дамир вставит свой ключ в замок. Привычным движением он повесил связку в ключницу и снял обувь, оглядел просторный холл и Лали, стоящую в проходе в широкий коридор. Даже встревоженная, в домашней одежде, в мятой, что на мгновение поразило, футболке, она была безупречна. Дамир Файзулин был равнодушен к искусству, к самой тонкой, виртуозной работе талантливых скульпторов тоже.

  – Как она? – вместо приветствия спросил Дамир. По дороге из аэропорта они созванивались несколько раз, всё было без изменений. Алсу сидела в гостевой комнате как привязанная, не ела и не выходила в уборную, Лали же ходила на цыпочках и разговаривала шёпотом.

  – Так же, – вздохнула Алия.

  – Понятно, – он прислушался к тишине в гостевой.

  Нелепая, абсурдная ситуация. Что делают в подобных случаях? Как поступают? В шестнадцать он тоже бунтовал, но дальше единичных отказов от ношения школьной формы, принятой в лицее, не заходило. Он не сбегал из дома. И он не был девушкой! Правильней было бы сразу позвонить матери, она, наверняка, сходит с ума. Но где Зарима, там и Арслан Файзулин. Очевидно, Алсу прячется не от матери. Только чем Дамир может помочь?

  – Я выпрыгну из окна, если ты выломаешь дверь! – раздалось из-за двери.

  Юная шантажистка, посмотрите на неё, выпрыгнет она! Пятой точкой в песочницу! Квартира на втором этаже, первый отдан под офисы и служебные помещения жилого комплекса. Потолки в доме высокие, особенно на нижних этажах, но разбиться невозможно.

  – Переломаешь ноги, а я добавлю! – рыкнул Дамир.

  – Ты что?! – Лали схватилась за рот, в ужасе глядя на Дамира. – Нельзя так! – зашипела, как кошка под струёй ледяной воды.

  – Я скажу тебе, что нельзя. Нельзя сбегать, ставить на уши всю семью нельзя! – он говорил нарочито громко, чтобы мелкой шантажистке было слышно. – Доводить мать до гипертонического криза нельзя! Не думать о здоровье эби – нельзя! – он манипулировал, давил на чувства ответственности и жалости, которых не могло не быть в Алсу Файзулиной. – Срывать мне важные переговоры нельзя! – Дамир отошёл на несколько шагов от двери. – Дай отвёртку, замок вскрою, – произнёс громко, отвлекая внимание младшей сестры, тут же повернулся плечом, одним резким движением выбил дверь, и пока Алсу хлопала глазами, зажимая уши руками, дёрнул на себя, подальше от окна. Разбиться – не разобьётся, а вот травму получить может.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

  – А теперь ты мне по порядку расскажешь, что случилось, – изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, заявил он, крепко сжимая запястье сестры.

  – Ничего!

  – Ничего? Это ты называешь «ничего»? – показал глазами на искорёженную дверь, болтающуюся на одной петле. – Или то, что мне пришлось сорваться и лететь сраным лоукостом, потому что моей сестре вздумалось поиграть в идиотские игрища – это ничего?

  – Не буду я ничего рассказывать!

  – Значит, мы едем домой, там и расскажешь, – взбесился Дамир.

  Неимоверно хотелось снять ремень и погасить подростковый бунт одним ударом с оттяжкой. Помнится, у него отлично вставали на место мозги после «воспитательных процедур» отца. Но не станешь же лупить младшую сестру! Стоит, глазищами колко смотрит, волосы распущены, рыжеватой гривой рассыпаны по плечам, цветом один в один как у Серафимы. Высокая, длинноногая, худая, совсем девчонка ещё, нескладная, но не ребёнок – девушка.

  – Не поеду! – ожидаемо взвизгнула сестра.

  – Алсу, расскажи мне, что произошло, – вмешалась Лали, голос звучал тихо, обволакивающе, ласково. – Если хочешь, наедине поговорим, Дамир сходит, погуляет.

  – Отлично. Дамир именно за этим и прилетел, – он начинал вскипать. – Давно не дышал воздухом родного города. Снега не видел! Пусть говорит при мне!

  – Вдруг дело касается мальчика? – промурлыкала Лали.

  Наверное, так и надо разговаривать с бунтующими девчонками, Дамир не был уверен. Но и голос, и тон Лали, и ситуация, и даже юная оппозиционерка нервировали до дрожи.

  – Какого мальчика?! – в один голос прокричали брат и сестра.

  Теоретически, у шестнадцатилетней Алсу может быть «мальчик». Пока ещё с полным набором конечностей и целой головой. Пока! Практически, Дамир не был готов разбираться с подобным дерьмом.

  – Нет никакого мальчика! – взвилась, как сама не своя, Алсу. – Не нужен мне никакой мальчик! Все мужики - козлы, чтоб вы знали!

  – Когда мужчины успели стать козлами? – едва сдержал смех Дамир.

  Посмотрите на неё! Прожжённая жизнью синичка. Мятежница, покинувшая родное гнездо, единственное, до чего додумавшаяся – спрятаться у невесты старшего брата. Едва не топает худыми ногами в обтягивающих джинсах, и будто косолапость детская вернулась. Щёки раскраснелись, розовые ноздри дёргаются, раздуваются возмущённо, острый подбородок воинственно выставила.

  – Рождаются такими, встроенная функция! – парировала бунтарка и совершенно по-детски надулась.

  – Ладно. – Дамира начало отпускать. Какая бы блажь ни пришла в голову синице с рыжеватой копной волос, хорошо, что Лали позвонила, а он приехал. Отвезёт домой, поговорит с отцом, успокоит маму, эби, постарается загладить конфликт. – Лали, что у тебя есть из еды?

  – Шурпа, – Алия показала в сторону кухни, приглашая гостей. – Эчпочмак, – продолжила она. – И талкыш калеве.

  Интересно, уж не в честь ли приезда Дамира Алия приготовила столь сытный ужин? Суп, пироги, сладости… Лали ест как птичка, готовит она для мужчины, который должен быть сытно накормлен и обласкан.

Впрочем, она никогда не была глупа, чтобы не понимать – обратного хода нет. Что бы ни двигало Алией, Дамир дождётся, пока Алсу успокоится, отвезёт её к родителям и вернётся к пугающей, затягивающей водной глади стального цвета и пронизывающим порывам леденящего ветра.

  Сидя за столом, под ласковое щебетание Лали, выяснилась нехитрая причина побега Алсу. Всевышний, прояви милость, пусть у Дамира никогда не рождаются дочери. Девичий разум – истинное наказание для мужчины!

  Два параллельных класса отправились на базу отдыха, на два дня, с ночёвкой. Алсу отец, естественно, не отпустил. Сказал – глупости это, провокация детей на необдуманные поступки. В шестнадцать лет одни гормоны и дурость в голове, родительский глаз нужен, а не заигрывания со свободой. Разве одна учительница и две мамы из родительского комитета проследят за сорока подростками? Придёт время – будет им свобода, ещё устанут от самостоятельности, которую сейчас жаждут.