Книга Поверишь в любовь?, страница 17 – Наталия Романова

— Нет у меня температуры, обгорела просто.

— Ну, может быть, может быть, — Влад внимательно осмотрел лицо Насти. — Ох, Настюшка, в кого ты такая красавица?

— Говорят, на маму похожа.

— Похожа, — Влад улыбнулся. — Правильно говорят. Только она походы любила, а ты домашняя у меня.

Баня оказалась деревянным срубом, добротным и не новым, внутри было чисто, пахло смолой, дровами, хвоей, влагой. В предбаннике был накрыт стол, как и предполагала Настя. Андрей жарил невесть откуда взявшееся мясо, и Настя надеялась, что это что-нибудь привычное, а не бегающее несколькими днями раньше в лесах. Марина с Миланой развили бурную деятельность, что-то передвигали, гремели посудой, перешёптывались и громко решали, кто где сидит. Видимо, кто с кем спит, ими было уже решено.

Настя потопталась рядом со столом и вышла на улицу. Включили фонарь, ночь приходила на смену сумеркам, ветер становился навязчивей, холоднее. Настя застегнула куртку, надела капюшон и пошла в сторону мужчин и Нади.

— Разгрузили малый круг кровообращения, купировали отёк и к утру перевели обратно в терапию… — услышала голос Ника.

— Весело у вас, — засмеялся Влад.

— А терапевт?

— Терапевту ничего не сказал.

— Одну выписать за несоблюдение режима, другого уволить, — отрезала Надя.

— Строга ты Зуева, ох, строга, — наигранно пожурил Ник. — Если ещё и за это увольнять, мы без молодых кадров останемся.

— Всё равно, — Надя махнула рукой.

— Так и скажи, что завидуешь, — загоготал Влад. — Девочку почти до смерти затрахал кавалер.

— Дурак ты, Веселов!

— Не, я со всем сердцем, можно сказать, предлагаю повторить подвиг, благо Ник рядом, окажет первую помощь, если что, а она обзывается.

— Нельзя смешивать работу и личную жизнь, — резанула Надя.

— Здрасте, приехали, — Ник посмотрел на Надю. — Зуева, а где же, если вся жизнь на работе?

— Но не трахаться же!

— Ты как себе личную жизнь без этого представляешь? Правильно. Никак. Вот и происходит круговорот микрофлоры в больничных стенах. От пациентов врачам, от врачей медсёстрам, и так по кругу. Как в кровообращении — малый круг, большой.

— Я никогда…

— Да ладно тебе, Надюша, — заурчал, как сытый кот, Влад. — А помнишь, лет пять назад, у тебя два дежурства подряд было, а до этого — обстоятельства, и снова дежурства, так недельки две-три и пролетели.

— Влад!

— Нет уж, страна должна знать своих героев. Прихожу я прямо к ней на отделение, волоку в комнату для дежурного врача, закрываю дверь, нагибаю и…

— Влад!

— Кто же знал, что у них служебный туалет в этой же дежурке! Простите, говорит, ребята, я бы подождал, но пациент, операционная бригада и анестезиолог ждать не станут. И ржёт, как конь.

— Это мой научный руководитель был, между прочим!

— Ага, потом этот руководитель медицинского представителя насаживал в том же кабинетике.

— Интересно, а ты откуда знаешь? — Надя уставилась на Влада.

— Корпоративы — зло, Надюша. Она же от моей фирмы представитель. Одна напилась, другой рассказала, третья передала, и понеслось-поехало.

— Настенька, юное создание, — заметил тихо стоящую в стороне Настю Зелёный. — Иди к нам.

— Я пойду, — она обернулась на баню, чувствуя себя не в своей тарелке. Вот только в бане ей не особо были рады, вернее, она не была рада любому общению с Мариной.

— Иди сюда, невестушка моя, — прокричал Егор, распахнул куртку и постучал себя по груди, предлагая спрятаться от ветра. — Справятся девчата без тебя, не переломятся, — его слова прозвучали настолько пренебрежительно, что Насте стало не по себе.

Она встала рядом с Егором, а потом позволила спрятать себя от ветра. Друг обхватил её полами куртки, прижав к себе, и начал рассказывать анекдот, от которого все смеялись, кроме Насти. Она чувствовала прожигающий взгляд Ника и упорно не смотрела в его сторону. Было в ревности Ника — а что это именно ревность, Настя не сомневалась, — сладкое удовольствие. Так и тянуло сказать: «Кака- така любовь?», что бы это ни значило.

Мясо приготовилось, все довольные потянулись к бане, настроение уже повысили градусом, услужливые Милана и Марина принесли водку прямо к мангалу, чем несказанно обрадовали Зелёного.

— Что же ты, Настя, не пьёшь? — лилейно пропела Марина, протягивая ей пластиковую рюмку. — Маленькая ещё?

— Просто не пью, — ответила Настя, поморщившись.

— А может, ты ещё чего не делаешь?

— Ещё чего — это чего?

— Сексом не занимаешься? Не созрело тело ещё.

Настя открыла рот, тут же закрыла, бросая взгляд на Влада. Ей показалось, что он сейчас открутит голову этой Марине.

— Для секса, Марина, должен созреть мозг, — наконец отмерла Настя. — К сожалению, у некоторых он не созревает и в тридцать лет, — на возрасте она специально сделала упор, хотя Марине было от силы двадцать пять.

— Надюша, и когда моя маленькая сестрёнка выросла? — Влад довольно засмеялся и одобряюще улыбнулся Насте.

— А ты работай чуточку меньше, — фыркнула Надюша. — А то однажды откроешь глаза, а твоя маленькая сестрёнка замужем и с двумя детьми.

— Время, как быстрая птица, и нам покой только снится, — пропел Геннадий и подмигнул Владу.

Когда все зашли в помещение, Настя задержалась по естественной нужде. Несколько раз она споткнулась, зацепилась о какую-то острую корягу или колючку. Настя светила фонариком перед собой, а коряга оказалась где-то сбоку и сзади. Посветила вокруг, отодвинула ногой сероватую, кажущуюся в темноте чёрной, палку и сделала шаг вперёд. Палка вдруг издала зловещее шипение, выпрямилась, спружинила и сверкнула чешуйчатой, переливчатой кожей. Настя швырнула фонарик прямо в шипящую гадину, тот погас, и теперь она в ужасе смотрела в темноту. Только свет из оконца бани, оставшейся сбоку, освещал пространство.

Настя боялась сделать шаг. Что она знала о змеях? Ровным счётом ничего! Кажется, они выползают погреться на солнышко, и в горном Алтае нет королевских кобр или гремучих змей… Всё!

Девушка сделала шаг назад, к свету из бани, ещё один и ещё, трясясь всем телом, давя крик ужаса. Да и не давила она вовсе, просто не могла закричать. Тело сковало паникой, а горло и грудь сдавило ледяным страхом. Она крупно тряслась, слыша, как зубы отщёлкивают ритм, и всё, на что её хватало — это пятиться спиной, отступая от зловещего места, где только что шипела змея.

На очередном, кажется, миллионном шаге, что-то скользнуло рядом с ногой Насти, её крик сотряс Аккемскую долину, выбивая дух одним стремительным ударом. В голове стало пусто, а в ушах стоял звон от собственного вопля, когда она почувствовала, как чьи-то руки подхватили её и прижали. Запах показался родным и безопасным.