Онлайн книга «Плохие девочки не плачут. Книга 3»
|
Тысяча осколков. Отражений тысяча. У меня столько обличий, что Билли Миллиган — лох. Но как отыскать настоящее? Среди множества фальшивых. Я страдала биполярным расстройством до того, как это стало мейнстримом. А теперь я на краю обрыва. Расправляю вырванные с мясом крылья. Отче наш. Зачитаю шепотом. Единственная молитва. Которую знаю. Которую помню. Помимо. Твоего имени. Я встану на колени. Сомкну ладони. Крепко. Крепче. Чтоб пальцы побелели. Онемели. Я солгу. Скажу. Что я тебя забыла. Что я тебя не помню. Что я тебя не люблю. И никогда не любила. Такого не любила. И не полюблю. Не люблю. Не… Люблю. Клятву даю. Перед Дьяволом. Перед Богом. Перед кем угодно. Я твоя. До гроба. И в гробу. Ведь то, что между нами. Даже смерть не властна изменить. Чтобы нас разлучить. Мало просто убить. Прирезать. Пристрелить. Сжечь. Развеять по ветру. Стереть с лица земли все наши следы. Испепелить. Обратить в вековечную пыль. Я. Ради тебя. Не пройду. По пылающим углям. Не пройду. По осколкам льда. Колким. Не пройду. Сотню путанных троп. Обдирая кожу. В кровь. И до крови. Я. Ради тебя. Пробегу. Там. И не только. Проползу. Проломаю. Прогрызу. Потеряю. Все, что угодно. Все, что потребуется. Без просьб. Без приказов. Беспрекословно. Вытерплю. Вынесу. Выстрадаю. Вымолю. У неба. У геенны огненной. Я. Ради тебя. Еще дышу. Хоть это и трудно. Когда ребра сломаны. Когда те, кто обещал держать за руку. Держат. За горло. И глубоко под водой. Отдать бы тебе. Все самое дорогое. Только нечего. Все мое. Твое. Давно. Навечно. Покалеченная. Я шепчу. Жизнь прекрасна. На вдохе. И на выдохе. Яростно. Надрывно. На последнем издыхании. Я бормочу. Нет. Я кричу. Жизнь прекрасна! Обломки металла входят в плоть как в масло. Мягко. Плавно. Входят и перекрывают воздух. Окончательно. Почему твой голос похож на скрежет ржавых цепей? Я не чувствую ничего. Ни боли. Ни страха. Ты слишком близко. Рядом. И твои жестокие слова. Тянут жилы. Из меня. Ледяными крючьями. Я подыхаю от желания. К тебе. Я подыхаю от желания. Убить. Тебя. Во мне. Я сползаю вниз. Стекаю. По стене. Оставляю кровавый след. На твоей судьбе. Я отступаю. Назад. Да только как? Как. Держаться от тебя подальше. Когда один твой взгляд. В упор. Ранит. Похлеще. Града выстрелов. Когда один твой взгляд. Как приговор. Без шанса на помилование. Я брошу вызов смерти. Знаю. Жизнь сильнее. Ведь жизнь моя в тебе. *** Фон Вейганд избегает меня. Старательно. Не допускает ни единой встречи, ускользает от выяснения отношений. Жалкий трус. Не отваживается переговорить лицом к лицу. Видно стесняется фингала. Мужчины нынче все как на подбор очень стеснительные. Бедняга посрамлен. Ему требуется время на реабилитацию. Возможно, даже пара задушевных бесед с психологом. — С чего ты взяла, будто у него есть психолог? — хмыкает мой внутренний голос. — Ну, после общения со мной любому понадобится психолог, — виновато развожу руками. — Скорее уж психиатр, — фыркает наглец. Тщетно пытаюсь поймать невидимого гаденыша, отвесить ему подзатыльник. Ладонь проходит сквозь воздух, не встречает никакого сопротивления. — Разминаетесь? — вкрадчиво интересуется Андрей. Вздрагиваю всем телом. Нервно закашливаюсь. Оборачиваюсь. — И как давно вы здесь? — спрашиваю хмуро. — За моей спиной? — Полагаю, я видел достаточно, чтобы вы перестали стесняться, — следует невозмутимый ответ. Ну, извините. Всему есть предел. Увидеть как меня трахают — одно дело. И совсем другое — подслушать мой откровенный разговор с самой собой. Каждому человеку требуется хоть немного приватности. Ладно там секс. Но беседа — святое. — Господин Валленберг уехал, — продолжает Андрей. — Можете выходить. Сволочь. Опять спалил. При всем честном народе. — Я не в том настроении, чтобы покидать свою комнату, — пожимаю плечами. — Не надо форсировать события. — Он уехал на несколько дней, — уточняет вкрадчиво. — Плевать, — отмахиваюсь. — Зачем выходить, если все удобства в наличии. И вообще тут одна гардеробная больше чем вся моя украинская квартира. |