Книга Плохие девочки не плачут. Книга 3, страница 386 – Валерия Ангелос

Никакого плана.

Никаких идей.

Как всегда.

— Далеко собралась? — вкрадчивый вопрос ударяет в спину.

Бегу.

Быстрее.

Воздух обжигает легкие. Мышцы натянуты, напряжены до боли. Сердце стреножено ужасом, под кожей течет жидкий лед.

Я врезаюсь в надежно закрытую дверь. Бью кулаками по поверхности, лихорадочно дергаю ручку, верчу в разные стороны. Любые старания тщетны.

Никто не откроет.

Никто тебя не спасет.

Шаги за спиной оглушают. Как и враз обезумевший пульс. Сердце бьется у самого горла, ощущение такое, будто взорвется аорта.

— Родная моя, — хриплый шепот обдает затылок пламенем. — От себя не убежать.

Он сдергивает мою кофту вниз. До талии. Сжимает плечи, сдавливает, намеренно причиняя боль.

— Алекс, — шепчу одними губами. — Пожалуйста.

— Алекс? — хмыкает. — Ты уверена, что я это он?

Утыкаюсь в дверь разгоряченным лбом.

Молюсь всем существующим на свете богам.

Коротко бросаю:

— Да.

Его горячие пальцы пробираются под смятую ткань, скользят по ребрам, опускаются к животу. От этого властного жеста внутренности скручивает морским узлом.

— Девочка моя, — шепчет на ухо обманчиво сладко. — Ты проиграла.

Медленно наматывает волосы на кулак, резко дергает вниз, вынуждая закричать и опуститься на колени, утопить в гортанном вопле всякий протест.

Бряцает пряжка ремня.

Сглатываю, плотнее смыкаю губы, стискиваю челюсти до скрипа. Пытаюсь вырваться, освободиться, отползти назад.

Его плоть тверже камня.

Упирается прямо в мой рот.

Отшатываюсь.

Точно ошпаренная.

Он возвращает меня обратно. Мягко. Опускает ладонь на макушку, подталкивает вперед, заставляет прижаться щекой к вздыбленному члену.

Я ощущаю каждую вену.

Четко.

Я жду, когда появится тошнота. Ужас. Гадливость. Возмущение. Когда же меня наконец затрясет от вмиг подступившего отвращения.

Но нет.

Даже не надейся.

Не суждено.

Он не торопится. Спешить некуда. Он позволяет привыкнуть к унизительному положению, дает время. Поглаживает по голове. Как зверушку.

— Ты же хочешь этого, — произносит ровно. — Хочешь заглотить член по самые яйца, облизывать и обсасывать, обрабатывать языком. Хочешь, чтобы я кончил в твою изголодавшуюся по сперме глотку. Хочешь проглотить все до капли.

Гребаный ублюдок.

Ненавижу.

— Никогда! — восклицаю яростно. — Слышишь?! Никогда. Я никогда такого не захочу. Лучше сдохну, чем позволю тебе хоть раз…

Его большой палец проникает в мой рот, надавливает на язык. Пробую увернуться, выскользнуть. Только поздно.

— Раз? — хриплый голос пронизан насмешкой. — Ты отверстие для спуска семени. Я буду драть тебя, пока член стоит.

Он размыкает мои челюсти, давит так сильно, что создается впечатление, будто еще немного, и кости черепа треснут, обратятся в порошок.

Взвываю. Судорожно дергаюсь.

Он вставляет свой огромный возбужденный орган до упора в мое горло. Грубо толкается в самую глубь, натягивает мою голову на пульсирующую плоть. Нежно проводит ладонью по затылку, жестко притягивает еще ближе.

Я задыхаюсь.

Бью кулаками по его бедрам, судорожно извиваюсь. Однако лихорадочная борьба не приносит никакого результата, не помогает избежать пытки.

— Ты потеряла все свои права, — заявляет холодно. — Привыкай.

Отступает, отстраняется, разрешает сделать короткий вдох, а после опять подается вперед, жестким толчком заполняет до предела.

Аж искры из глаз летят.

Слюна стекает по подбородку.

— Вкусно? — раздается издевательский вопрос.

Вырываюсь из последних сил.

Зря.

Любая попытка обречена.

— Маргарита Орлова, — произносит нараспев, тон сочится елеем. — Хотела сбежать? Верила в успех?

Вдруг отпускает меня, проводит пальцами по скулам, стирает слезы. Изучает горящим взглядом, видит сквозь темноту. Его глаза ослепляют. Даже так. В густом полумраке.

— Никто тебе не поможет.

— Н-нет, — нервно мотаю головой.

— Ни моя милая и добрая бабушка.

— П-прошу, — запинаюсь. — Н-не н-надо.

— Ни мой чертов дед.

— Алекс, — всхлипываю.

— Даже твой благородный рыцарь Леонид.

— Что? — леденею. — Что ты с ним сделал?

— Ничего, — его ухмылка ощутима физически.

— Я виновата, — бормочу поспешно. — Только я. Заставила его. Он не хотел. А я… я угрожала. Я вынудила.

Он смеется. Хохочет так громко и жутко, что кровь в жилах стынет. Продолжаю выдавать тупейшие оправдания, действую автоматически, совсем себя не контролирую.

Палач затыкает мой рот своим гигантским членом.

Грубо. Резко. Без какой-либо прелюдии.

— Маленькая лживая с*ка.

Он вбивается внутрь с яростью зверя. Грязно. Жестко. Будто жаждет убить. Двигается быстрее, таранит глотку, толкается внутрь, ускоряет и без того безумный ритм. Потом замирает, позволяет прочувствовать напор. Желает, чтобы каждая набухшая вена в моем горле навечно отпечаталась.

— Я тебя накормлю, — нежно обводит шею. — Досыта.

Насилует долго и методично, полностью управляет дыханием, разрешает вдохнуть, а после блокирует кислород. Извращается. Играет.

Реальность плывет. Или наоборот? Обретает четкие грани.

Я расслабляюсь. Рефлекторно. Не борюсь, не сопротивляюсь. Сдаюсь, целиком отдаюсь на волю победителя. Подчиняюсь хозяину.

Кулаки разжимаются. Напряжение покидает мышцы. Становлюсь податливой, обращаюсь в горячий вязкий ручей. Выгибаюсь. Запрокидываю голову назад.

Я делаю все.

Меня удобно еб*ть.

Рассудок мутнеет.

Я отключаюсь.

На миг.

Причмокивающие звуки. Не сразу осознаю, что это. Откуда они. Гортанный хрип. Стон за стоном вырываются из груди.

— В жены не возьму, — говорит фон Вейганд. — Зато бл*дь из тебя отменная.

Одобрительно поглаживает затылок. Треплет за ушком, точно послушное домашнее животное. Дарит небрежную ласку.