Онлайн книга «Ноль»
|
Мы продержимся до выпуска и вместе уедем отсюда. Навсегда. Даже если нашей правды не хватит для того, чтобы оправдать Лебедева-старшего в глазах окружающих, мы сломаем стереотипы – люди должны понять, что его сын имеет право нормально жить, что он не «Урод». Нахожу под подушкой телефон и в тысячный раз набираю заученный наизусть номер. – Егор, надо поговорить. Пожалуйста! – оставляю сообщение, хотя не надеюсь на ответ. – Я не верю тебе, понял? Я люблю тебя. Давай, попробуй это изменить! * * * – Сонюшка, готова? – глухой голос бабушки и деликатный стук в дверь вырывают меня из паутины мыслей. – Ну конечно же!.. – вскрикиваю и продолжаю уже про себя: – «Нет…» Нехотя поднимаюсь с кровати – я совсем забыла о дне рождения тети Оли, хотя бабушка заикалась об этом еще вчера, а Саша частыми звонками докрасна раскалил телефон. Терпеть не могу подобные мероприятия: взрослые будут есть и пить, нахваливать угощение и хозяев, хвастаться и не слушать друг друга, а мне придется умирать от скуки и головной боли. Снова влезаю в Сонины джинсы и олимпийку, склоняюсь к зеркалу, густо подвожу глаза черным карандашом и плетусь в коридор. Принарядившаяся по случаю торжества бабушка поправляет драпировку на платье, отвлекается на меня, бледнеет, но не говорит ни слова. Молча застегиваю куртку, набрасываю на спутанные темные волосы капюшон, обматываюсь шарфом: на улице мороз и солнце. По обледеневшим тротуарам мы добираемся до соседнего двора – брата-близнеца нашего, и плохие предчувствия вырываются из легких тяжким вздохом. – Как думаешь, понравится Оленьке наш подарок? – переживает бабушка, нажимая на кнопки домофона. – Конечно, понравится… – бурчу, удобнее перехватывая коробку с каким-то жутким сервизом с лебедями и розами, и вваливаюсь вслед за бабушкой в подъезд. Воняет салатами, жареным, духотой и спиртным; сияющая тетя Оля шумно приветствует нас в прихожей – обнимает, целует и, скользнув удивленным взглядом по моей прическе, проводит в гостиную. Грустно усмехаюсь: ожидания оправдались с лихвой – в небольшую комнату набилось человек сорок. У Саши полгородка родни – здесь уместилась лишь малая часть. Отодвигаю стул, сажусь рядом с бабушкой и с тоской оглядываю присутствующих – румяных теток с затейливыми прическами и потных, лоснящихся мужиков. Взгляд застревает на красивом лице Саши по другую сторону стола – сейчас оно перекошено от шока. Кажется, теперь я понимаю, откуда взялось выражение «глаза полезли на лоб». Он указывает на меня пальцем, крутит им у виска, но тетя Оля, где-то незаметно избавившаяся от подарка, возвращается на свое место и просит тишины. – Дорогие гости, сердечно благодарю вас за теплые слова! – Она смахивает слезу и прижимает ладонь к груди. – А теперь давайте послушаем моего любимого Сашеньку. Тот, мгновенно превратившись в благовидного и воспитанного мальчика, с грохотом встает и, к восторгу присутствующих, пускается в витиеватые, пафосные поздравления. Женщины умиляются и хвалят его, мужчины тянутся через стол, чтобы пожать руку. Морщусь, ковыряя вилкой кусочек розовой колбасы, – Саша всегда был мастером перевоплощений, и привлекательная внешность безотказно работает на него. Какой она бывает обманчивой… Если бы и Егор, и его отец были вот такими, как бы к ним относились люди?.. Случилось бы с ними то, что случилось?.. Саша достает припрятанный за складками скатерти букет и под громкие овации родственников вручает его маме. – Но это еще не все. – Он наклоняется, и в его руках оказывается еще один, нежнее и скромнее первого. – Этот букет я хочу подарить… моей подруге Соне. Я давлюсь, и бабушкин острый локоть ощутимо проходится по ребрам. С недоумением смотрю на Сашу – лед в глубине его глаз делает приклеенную широкую улыбку жуткой. Замечаю, как бабушка и тетя Оля многозначительно переглядываются, и теряю дар речи: неужели бабушка поделилась с тетей Олей своими ошибочными выводами насчет парня, который нравится мне, а та растрепала обо всем Саше?.. Натыкаясь на спины гостей, он решительно направляется в мою сторону. – Поела, Сонь? Ну так идите в комнату, пообщайтесь! – шепчет бабушка и оборачивается: – Саш, ты такой молодец!.. Но скажи: неужели татуировки – это красиво и модно? Тот тупо пялится на нее, чешет затылок и хмурится: – Татуировки?.. Знаю я одну девчонку, теть Галь… Вздрагиваю, встаю из-за стола и восторженно объявляю: – Какие цветы замечательные! – и улыбаюсь так, что сводит челюсти. – Пошли! – кивает довольный Саша и пропускает меня вперед. * * * В его комнате все осталось прежним: те же темные шторы, пыль на поверхностях предметов, картинки с корабликами на стене. Разве что проводов у компа и приставки прибавилось, и изменился запах – он стал холодным, незнакомым и затхлым. Возможно, Саша сменил парфюм или просто мне начал нравиться совсем другой… По привычке плюхаюсь на край кровати и несколько секунд покачиваюсь на мягком матрасе. Саша швыряет букет на тумбочку и шипит: – Ты чего как шмара городская вырядилась? А на башке у тебя что? – Его безмятежное лицо мгновенно преображается. По спине идет холодок, я накрываю ладонью место над сердцем – хорошо, что олимпийка застегнута под горло. – Саш, брось! – пытаюсь беззаботно улыбнуться, но губы не слушаются. – Посмотрела ролики, решила поэкспериментировать. Тоска смертная! Надоело однообразие. – Мне не нравится! – Он резко подается вперед, и я непроизвольно вжимаю голову в плечи. – Я за такое… – Бьешь в морду?.. – отзываюсь бодро, хотя голос предательски дрогнул. – Шутка! – Тебя не ударю. – Он моргает, сдается и плюхается рядом. – Я знаю, что ты не такая. Но в школу не малюйся – там и так уродов полно. Кстати, об Уроде… Саша откидывается на подушки и прищуривается. – Пацаны говорят, что этого мутанта, Халка гребаного, в армию забрили. Давненько уже… Теперь Уроду не жить – выясним, какими путями он в школу ходит, и… Вот черт… От испуга темнеет в глазах. По-дружески толкаю Сашу в плечо. – Что вы к нему привязались? Пусть себе живет. Сначала я, конечно, боялась, но теперь даже мне пофиг, Саш. А у тебя вообще нет никаких причин… – я взываю к его здравому смыслу. Он напрягается и цедит сквозь зубы: – Понимаешь, я просто терпеть не могу, когда выделываются. Перся бы в ПТУ после девятого, потом – на завод и не лез куда не надо. Страх потерял, забыл, кто он? Меня рожа его ублюдочная выбешивает и вообще… сам факт… Кто он? Факт чего? |