Книга Крестной феей назначаю себя!, страница 4 – Ника Светова

И в подтверждение своих слов Фредерик Крейстон достал из кошеля на поясе еще один, поменьше. Но поменьше он был только по сравнению с кошелем самого купца, мешочек маркиза, например, легко исчез бы в его глубинах.

В глазах герцога появился понимающий огонек, он задумался, прикидывая, как можно выполнить просьбу самого богатого купца Армании. Ну а графиня почти немедленно предложила решение проблемы:

— Как зовут Вашу тещу? — обратилась она к купцу.

— Джудит Форбин, вдова купца Ури Форбина, — немедленно ответил тот, с надеждой глядя на вдохновленное лицо графини.

— Так, значит, Джудит Форбин, ее подруга Берти Линнель…Еще такие подруги у Вашей тещи найдутся?

— А как же, госпожа графиня! Уж у нее этих кумушек знакомых столько, что как вместе соберутся, да разойдутся, их ни одна воронья стая не перекричит! — Крейстон ухмыльнулся своим воспоминаниям, а Эрнест, с веселым удивлением глядя на Эвелину, спросил ее:

— Что Вы задумали, графиня?

— Помните, мы обсуждали, кого посадить за самый удачно поставленный стол купеческого зала? Ну, вспоминайте, Эрнест! — графиня нетерпеливо дернула за рукав своего напарника. — Мы говорили, что сидящие за этим столом будут видеть большую часть парадного зала, будут наблюдать, кто подходит к королю и королеве? Помните?

Герцог Берштейн кивнул, не сводя глаз с оживленного личика графини. Он почти сразу понял, куда она клонит, но не хотел прерывать девушку, любуясь блеском ее озорных зеленых глаз и ямочками на порозовевших щеках.

Фредерик Крейстон тоже уловил, к чему клонит графиня, и с азартом включился в разговор:

— Так что же, есть возможность тещеньке моей да подружкам ее место за этим столом предоставить?

— Есть! — уверенно заявила Эвелина и так сердито сверкнула глазами на герцога, как будто он высказался против ее утверждения. — Но Вы сперва должны отказаться от этого предложения, понимаете?

— Не понимаю, — замотал головой озадаченный купец, — зачем же мне отказываться, когда счастье само в руки плывет?

— Вы же сами говорили, что если Вашу тещу заставлять что-то делать, она будет противиться изо всех сил, — мягко напомнил Фредерику герцог Берштейн, понявший уже идею графини.

— Говорил, но как по-другому-то ее за этот стол посадить? — Крейстон недоумевал, и графине пришлось объяснять.

— Вы придете домой и скажете, только очень возмущенно, слышите? Скажете, что Вам предложили отдельные места для Джудит Форбин за столом, самым близким к парадной зале королевского замка. Вы заявите домашним, что отказались от такого предложения, потому как не представляете, что Ваша матушка да будет сидеть отдельно от своей семьи! Пусть другие так сидят — Берти Линнель, да остальные кумушки, кому семья не дорога! А Вы-то в своей теще точно уверены, знаете, что она родных ни на кого не променяет!

Фредерик, слушавший поначалу с озадаченным видом, понял, наконец, суть замысла графини и громко расхохотался:

— Да если я такое теще скажу: что сам за нее решил, за каким столом ей сидеть, да еще она узнает, что все кумушки ее на короля любоваться будут, а ей в их рядах места не достанет!.. — купец опять рассмеялся, да так задорно, что Эрнест и Эвелина присоединились к его веселью.

— Да она все сделает, чтобы ей за тем столом оказаться, отдельно от нас и рядом с подружками своими! Изведет меня упреками, но все сделает, чтоб по ее вышло! — Фредерик веселился от души, предвкушая негодование тещи и явно был доволен решением своего вопроса.

— Только Вы уж не поддавайтесь, господин Крейстон, — увещевал его герцог, — держитесь крепко, изо всех сил убеждайте госпожу Форбин, что она должна провести вечер за одним столом с Вами и Вашим семейством.

— Это я понимаю, будьте спокойны, — широко улыбнулся Фредерик, — изо всех сил и уговаривать буду, и спорить с ней, и браниться, лишь бы она по-своему сделала, а не по-моему.

— Ну и замечательно! — подхватила графиня Роддерик. — Оставьте нам список имен, мы разошлем пригласительные госпоже Форбин, Линнель и другим дамам. А в письмах, приложенным к пригласительным, укажем, что право сидеть за столь привилегированным столом даровано им… ну. скажем… за особе заслуги их супругов перед Арманией и лично перед королем Августом!

— Это какие же особые заслуги у моего тестя были? — удивленно спросил Крейстон. — Что-то и не припомню я…

— А это Вы спросите у госпожи Джудит Форбин, — весело ответил ему Эрнест, — уверен, она столько заслуг у своего покойного мужа найдет, что Вам просто совестно станет от своего беспамятства!

— Да уж, заслуги своего рода найти она умеет! — растерявшийся было купец вновь засиял широкой улыбкой и вдруг спохватился. — Стойте, а как же паренек этот, Корнелис Линнель? Он-то, бедолага, за нашим столом так и останется?

— Наш придворный звездочет давно ищет себе толкового ученика, думаю, Корнелис этот ему вполне подойдет, — герцог Берштейн улыбнулся, увидев, как облегченно выдохнул Фредерик, и продолжил, — я напишу для него записку, пусть покажет страже у западного входа. Парня проводят в башню, где засел Бертоньо Лорри, ну а дальше старик сам решит — будет из него толк или нет!

— Эх, Ваши Светлости, вот разодолжили вы меня, как дело-то по-доброму решилось! — видно было, что счастливый купец не находит слов, достойных его благодарности. — И тещу пристроили, и парня! Эх, вам бы в купеческом сословии родиться, сумели бы вы дело наладить, вот точно вам говорю — сумели бы!

Эрнест и Эвелина дружно рассмеялись от такой неожиданной похвалы. А Фредерик уже приглашал графиню посетить его торговые ряды, обещая, что для нее там всегда найдутся самые лучшие ткани по самым выгодным ценам:

— Как только надумаете платье новое себе пошить, вот хоть на Бал или еще куда, ни у кого больше ткани не заказывайте, только у купца Фредерика Крейстона! Самые выгодные условия для Вашей Светлости сделаю и по ценам, и по срокам, когда ткань доставим!

Эвелина, смеясь, заверила купца, что отныне заказывать ткани на платья будет только в лавке Крейстона. Герцог Берштейн подхватил шутку, обещая лично проследить, чтобы графиня Роддерик даже не заглядывала к другим купцам. Наконец, обрадованный Фредерик ушел, не забыв оставить "список кумушек", как он выразился, и Эвелина с Эрнестом смогли облегченно выдохнуть. Они оба как-то резко почувствовали нахлынувшую усталость, герцог ободряюше улыбнулся напарнице, графиня ответила ему такой же дружеской улыбкой. Но сказать хотя бы пару слов друг другу они не успели. Двери кабинета распахнулись и дворецкий объявил:

— Леди Оливия Эмеринг, банковский синдикат "Эмеринг и сыновья"!

— Ошибаешься, дружок, теперь эта контора называется "Братья Эмеринг", папаша выпал из счета, — легкий грудной смех последовал за уточняющей фразой, и в кабинет вошла очаровательная шатенка, обладательница лучшего контральто Армании, бывшая оперная прима Олли Терн, ныне вдовствующая леди Оливия Эмеринг.