Лисенок! А вот ее он так никогда не называл. Хотя с какой стати, ведь она же не рыжая!
Из зоопарка вернулись Светкина мать и мальчишки, квартира сразу же наполнилась шумом и гамом. Светка захлопотала, засуетилась, кинулась разогревать обед. Альбину тоже пригласили к столу, но она не могла проглотить ни кусочка, торт тоже так и остался лежать нетронутым на ее тарелке.
До вечера Альбина провалялась на кровати с книгой в руках. Пыталась читать, но ничего не получалось, к глазам то и дело подступали слезы, и строчки расплывались.
Поздно вечером, не выдержав, она снова набрала номер мужа, чтобы снова увидеть: «Вадим не отвечает». Сообщение взбесило, и она начала звонить ему каждые десять минут, но добилась лишь того, что механический женский голос стал отвечать: «Аппарат абонента выключен или временно недоступен».
Весь следующий день Альбина тенью слонялась по квартире. Включила телевизор, чтобы не чувствовать себя одинокой, но это не помогало. Раздражали самодовольные лица телеведущих, раздражали надуманные, опереточные страсти, раздражали чужие бутафорские несчастья.
В обед позвонила Светка. Подбодрила словами: «Держи хвост трубой, плюнь на него, он тебя не стоит, урод. Найдешь себе в тысячу раз лучше». Потом сказала, что маму опять свалил радикулит, а она, Светка, срочно убегает, потому что нужно везти мальчишек в секцию карате.
Вот и весь разговор. И обижаться не стоило: у подруги своя жизнь, семья, муж, озорники сыновья, которых нужно водить в школу, в бассейн, на тренировки, а также мама с приступами радикулита. Хорошо хоть, что нашла время и позвонила. А у Альбины теперь ничего нет. Ни отца, ни матери, ни мужа, ни детей, ни работы. Даже тетя Зина ее покинула! Остается только лечь на кровать и умереть!
Однако вместо этого Альбина побрела на кухню, где заставила себя съесть пару печений и выпить стакан холодного молока. Затем включила телевизор и стала смотреть какой-то старый французский фильм. И постепенно так увлеклась им, что грустные мысли сами собой куда-то испарились и больше ни разу в этот вечер не побеспокоили ее.
Когда фильм закончился и по экрану заскользили титры, она выключила телевизор, легла на кровать и почти сразу же уснула.
Глава 7
Южное солнце проникло в номер сквозь неплотно задернутые шторы, скользнуло по спинке кровати, спустилось на пол, где потерялось в пестроте коврового покрытия.
Кирилл открыл глаза и почувствовал, что к нему снова вернулись силы и хорошее настроение. Все, что случилось накануне в море, показалось дурным сном, о котором можно забыть и никогда больше не вспоминать.
На другой половине широкой, как поле для гольфа, кровати чуть слышно посапывала Оксана. На губах ее играла тихая улыбка, вероятно, ей снилось что-то очень приятное, радостное.
Стараясь не потревожить жену, Кирилл опустил ноги на пол, нашарил шлепанцы, накинул на плечи халат и, тихо ступая, отправился в ванную принимать душ. Впереди было целых девять дней беззаботного отдыха.
Неделя пролетела в приятных пляжных удовольствиях, прогулках и экскурсиях. Рябинкины посетили дендрарий, аквапарк, полюбовались Кавказским хребтом и просторами Черного моря с горы Большой Ахун, куда их по серпантину подвез на своей «тойоте» Анатолий. Тихими теплыми вечерами они гуляли в парке «Ривьера», бродили по набережной и ужинали в каком-нибудь симпатичном ресторанчике.
Загоревшая и посвежевшая Оксана была весела и всем довольна, и Кирилл, глядя на нее, ощущал, как отступает тревога, как возвращается к нему душевное равновесие.
На седьмой день вечером, когда они сидели на набережной в кафе и потягивали красное вино, жена вдруг сказала, что мечтает забраться на Орлиные скалы и увидеть памятник Прометею, разрывающему цепи.
— Что ж, неплохая мысль, — согласился Рябинкин, хотя и был немного удивлен.
Ему показалось необычным, что Оксана, считавшая самым привлекательным местом в Сочи пляж и только пляж (ну, может, еще магазины и рестораны), пожелала карабкаться по горам. Ни один человек на свете не смог бы уличить ее в любви к туристическим походам и даже обычным пешим прогулкам. Она и по лестнице-то подниматься не любила и, если требовалось взойти всего-навсего на третий этаж, всегда вызывала лифт. И без машины, которую ей подарил Кирилл, обойтись не могла. Оксана была готова часами торчать в пробках, только бы не ездить на метро.
А ведь еще совсем недавно юная провинциалка Оксана восторгалась столичной подземкой. Спускаясь вниз по эскалатору и любуясь станциями, одетыми в мрамор, она ощущала себя жительницей самого прекрасного, самого лучшего города на свете. Но прошло не так уж много времени, и вкусы госпожи Рябинкиной кардинально изменились. Метро — транспорт для простолюдинов, и толкаться там, внизу, среди граждан с невысоким достатком, ожидая битком набитого поезда, — это стало выше ее сил!
Вкусы своей супруги Кирилл знал отлично.
В Орлиных скалах он бывал еще во времена студенческой юности и не считал эту экскурсию легкой прогулкой вроде променадов по набережной или подъемов на колесе обозрения в парке «Ривьера». Но, возможно, жене просто хочется сделать ему приятное в благодарность за то, что он безропотно скучает подле нее на пляже. Несколько лет назад, когда они еще не были женаты, он рассказывал ей, что в юности увлекался альпинизмом и поднимался на Эверест. Орлиные скалы, конечно, не Эверест, и все же он был уверен, что Оксана отказалась от пляжных радостей и выразила желание совершить экскурсию в горы только ради него. Мысль, что жена хочет угодить ему, льстила ему.
До Старой Мацесты Рябинкиных довез все тот же Анатолий. Они проехали на машине еще немного, а потом Толик, остановив «тойоту», сказал:
— Дальше вы уж сами, моя лошадка тут не проедет. Был бы внедорожник…
Он объяснил им, как спуститься к водопадам, потом они договорились о месте и времени встречи, и Анатолий, дружески кивнув супругам, уехал.
Рябинкины поднимались все выше и выше. Над ними были древние скалы, шумели кронами деревья, человеческие фигурки внизу казались игрушечными. Кирилл испытывал восторженное чувство и невероятную, какую-то щенячью радость. Как прекрасно идти вот так, рядом с женой, и, забыв обо всех заботах, оставшихся за тысячи километров отсюда, наслаждаться свободой и любоваться великолепием природы. Ему хотелось петь, громко смеяться и, вообще, сделать что-нибудь такое, чего он давно уже не делал. Например, залезть на высокое дерево или схватить жену на руки и закружить ее. Он покосился на Оксану и огорчился, обнаружив, что она его чувств не разделяет.
Лицо ее было недовольным и злым. Вероятно, она очень устала и теперь жалела, что потащилась с ним в горы. Ведь могла бы лежать сейчас на пляже, подставляя тело солнечным лучам, и ее красивая, покрытая золотистым загаром кожа стала бы еще красивее. Кирилл хотел взять у жены из рук джемпер из мягкой бледно-бирюзовой шерсти, который она сняла, потому что было жарковато, но Оксана не отдала, лишь одарила его странным беспокойным взглядом, смысла которого он не разгадал, и отвернулась, забросив джемпер на плечо.
