Книга Некроманты любят сыр, страница 3 – Таша Танари

Вот это разумное предложение, я считаю. Сразу бы так. А то прицепился, мало ли, в чем мне вздумалось пробежаться по слякотным улочкам столицы в послеобеденное затишье. Мы в Либерте — самом крупном и развитом городе страны, здесь расположена главная резиденция правителя, здесь средоточие магов в пересчете на количество населения бьет все рекорды. А где маги, там можно ожидать чего угодно.

Довольная тем, что мы наконец-то подобрались к цели моего незапланированного забега, я с самым серьезным видом положила на стол направление на практику. Марголис не глядя потянулся за писчим пером, а потом замер. Принюхался, затем с изумлением уставился на заляпанный желтоватыми разводами лист.

Тихо. Слышно, как за окном птички чирикают. Сижу, изучаю портреты выдающихся личностей, оставивших след в истории. Три, два, один…

— Это что за свинство? — отмер и справедливо поинтересовался магистр.

Вообще, я была с ним согласна, свинство и есть. Ну, Палтус!

— Направление, — удерживаю на лице невозмутимое выражение, будто ничего особенного и не происходит, — на практику. Вы подпишите, и я пойду, мне еще вещи собирать и все такое.

— Святодух, вы издеваетесь? — а выдержка у Его Магичества замечательная, все ж глава гильдии — это вам не на зомби три раза чихнуть.

— И в мыслях не было! — заверила я, искренне веря, что взгляд святой невинности мне сейчас особенно удался.

— Тогда что это? — вновь вопросил магистр Марголис и, брезгливо поморщившись, ткнул пальцем в злосчастный документ.

Можно было бы, конечно, и повторить. Но что-то подсказывало, что тогда он все же перестанет сдерживать истинные мысли, и я пополню словарный запас новыми эпитетами на суали (древний язык, ныне использующийся только в магической практике). А посему я тяжело вздохнула и все с тем же дураковато-непосредственным видом начала объяснять.

Издалека.

— Понимаете, тут такое дело. — Глаза магистра недобро сузились. — Обычно, в келье…

— Стоп, — взмахом руки оборвал он мой новый эпос. — Чую, сказание обещает быть таким же содержательным, как и повесть о вашей неуставной обуви.

Видимо, чуял он буквально. Потому что вновь сморщил нос и, поднявшись, распахнул настежь оконную створку, проветривая кабинет. А я подумала, что обувь у меня как раз таки уставная, почти элемент униформы — неофициальный только. Но магистр, насколько я знала, не имел явно выраженного окраса у магического дара, как бывает у стихийников, некросов, целителей, а потому обладал общей специализацией и, соответственно, в традициях нашей братии не разбирался.

— Избавьте меня от подробностей. Я всего лишь поинтересовался, как вам пришло в голову осмелиться притащить мне на подпись подобное безобразие.

Будто бы у меня выбор был. Но то, что без подробностей — это просто отлично! Палтус хоть и гад последний, но все же свой. Он один из немногих, кто относился ко мне по-человечески с самого моего появления в стенах ненавистного некромантского отделения. Закладывать его перед высоким руководством не хотелось. Мне перед магистром Марголисом ниже падать уже некуда, а вот Палтус перспективный молодой преподаватель и некромант грамотный, его карьера обещает быть… ну, хотя бы обещает быть!

В отличие от меня. Ни малейших иллюзий в данном случае я не испытывала: работа с посмертными явлениями — не мое совершенно. Сейчас дотяну как-нибудь до выпуска, получу право, смогу брать самостоятельные заказы: в столице всегда работенка найдется, а мы люди не гордые, нам лишь бы платили. Скоплю денег, и наконец-то пойду учиться туда, куда всегда мечтала попасть.

В спирто-питейную гильдию.

Да, планы на жизнь у меня весьма амбициозные! Наставница еще будет мной гордиться, только тихонечко, никому не рассказывая.

— Магистр Марголис, мне действительно жаль… — начала я слезно-покаянную речь, но меня вновь перебили.

— Я это подписывать не буду! — решительно заявил Его Магичество и вновь вернулся за стол.

Вот радует меня сегодня магистр. Очень радует.

Даже намекать не пришлось, сам предложил.

— И правильно! Тоже думаю, зачем подписывать это, когда можно выдать новое? Магистр, я всегда знала, что вы — человек понимающий… и мудрый, — поспешила добавить последнее, заметив, как Марголис переменился в лице. Не станет же он отрицать мудрость.

Не стал. О чем-то задумался.

А я, пользуясь возможностью продолжать, собственно, и продолжаю:

— Клянусь именем нашей пресветлой богини Пшенки, подобного недоразумения больше не повторится.

Упоминание богини вернуло внимание магистра ко мне. Он подозрительно ласково улыбнулся:

— Зачем новое, я все же глава гильдии магов.

Это он так изящно угрожает или что?

Но уже через несколько мгновений мне стало совершенно очевидно: да действительно, глава. И по праву носит прозвище «Его Магичество» в рядах учащихся той самой гильдии.

Магистр просто подержал ладонь над испачканным листом направления, произнес заклинание и… о чудо! Ни жирных разводов, ни противного душка не осталось и в помине.

Я с восхищением взирала на дело рук его. Вот это понимаю — полезно, удобно, практично. К сожалению, на некромантском отделении такому не учат. Наш удел с пограничными формами смерти разбираться и альтернативно-живущими договариваться.

— Ваше Ма-а-а… магистр Марголис, я вам так благодарна!

Он тем временем уже закончил подписывать последний раздел на обратной стороне направления и все с той же ласковой, почти отеческой улыбочкой вернул мне заветный документ. Я подобное у него на лице видела только однажды, когда наставница меня в гильдию магов привела.

И тут придется упомянуть о еще одной надгробной плите, придавившей мое светлое будущее. Во всяком случае, то, каким его видела любимая наставница.

С детства меня растили и воспитывали, как будущую служительницу при храме богини Пшенки. Богини созидающей, дарующей жизнь и процветание, сохраняющей все живое, что есть в природе, приносящей изобилие.

И я всегда была худшей.

Магия жриц, магия самой жизни не то что плохо давалась мне, да она откровенно смеялась в лицо. Мое искренне непонимающее лицо, все пытающееся разобраться, что я делаю не так.

У всех юных послушниц всходы колосятся в разной степени выраженности, а у Алесты не только не взошли, но и сгнили.

После высадки саженцев юными послушницами заброшенное поле превратилось в цветущий сад. И только по краю его стоят могучие, узловатые и абсолютно мертвые деревья. То есть они все-таки выросли, в разы опережая по скорости своих соседей, но благополучно издохли, покрывшись какой-то плесенью. Причем весьма хитрой плесенью, разлетающейся спорами по округе и заражающей другие растения.

Стоит ли говорить, кто сажал эти предательские побеги и магичил над ними?