Книга Некроманты любят сыр, страница 76 – Таша Танари

Вид «мортем анима» относят к самому малочисленному, зато именно они при достижении половой зрелости способны поглотить и переварить полную структуру всех энергетических составляющих тонкого ядра живого существа.

Снова покосилась на питомца — очень рассчитываю, что он еще детеныш.

Впрочем, в первой своей ипостаси червячки вполне безобидны и питаются исключительно эктоплазмическими выделениями, скапливающимися в местах захоронений. Да и вообще не часто доживают до взрослой особи. Так как без второй ипостаси они слишком уязвимы для хищников, а необходимое условие для ее формирования — пища с примесью сильнейших посмертных переживаний в концентрации не ниже полутора единиц от общих вибраций пространства.

Далее пошли узко научные характеристики, которые я все равно не запомню, поэтому смело пролистала их, перейдя в конец статьи. Главное я поняла: Пискуша редкий, Пискуша теперь уж точно доживет до половой зрелости, если еще «не», и Пискуша при содействии лорда-некроса стал действительно опасным существом.

Сейчас в это верилось с большим трудом, но воспоминания о вылезшей из могилы фантомной сущности с крыльями и трехрядным комплектом зубов, по телу которой пробегали разряды чистой энергии — вынуждали признать обратное.

Интересно: а выпить душу, когда она крепко сцеплена с телом живого, он может?

Поискала ответ в книге. Впрямую об этом не упоминалось, вид «мортем анима» оставался по ряду закономерных причин не до конца изученным, но и подобную вероятность в теории не исключали. При наличии определенных условий. Кстати, существует версия, что Пискуньи предки зародились в Льдистых горах и выползли на наши земли из тумана у их подножия. Той самой магически активной субстанции, выбрасываемой из недр на поверхность и похожей на пар.

Ох, если бы Палтус только знал, кого именно всучил мне в качестве наказания за все хорошее. Даже и не знаю, как бы он поступил: уничтожил червячка, уповая на здравый смысл, или радостно забрал себе — изучать и делать прорывы на стыке нескольких дисциплин. Хотя последнее вполне реально, могу и вернуть диковинку, все равно так или иначе для него червей покупала.

А вот хозяин ведьмачьей лавки, выходит, мощно продешевил, отдав уникальное магическое животное, стоимость которого в научных кругах должна быть запредельной, по цене ничем не примечательных могильных червей на развес.

На этот раз я взглянула на Пискунишку иначе: оценивающе так, если не сказать алчно. По идее, на учебу хватить должно. Может, еще и останется. Заживу! Должно же мне воздаться за страдания: кто за проделки мелюзги огребал, а кто его на погост выгуливать ходил с риском для жизни? Во-о-от, имею право.

Червячок сладко зевнул и потянулся, в буквальном смысле превратившись в одну безупречную линию. Потом заметил меня и заурчал, совсем как кот. Вот ведь зар-раза! Поняла, что продавать питомца вовсе не хочется, да и не смогу я так с ним. В конце концов, он уже не просто «мортем анима», а «мортем анима измененный» и неживой к тому же. Как бы за такие проделки вместо награды не схлопотать по сусалам.

В комнату вальяжной походкой вкатился Мыхас. Огляделся и направился прямиком к Пискуну.

— Хватит разлеживаться брат-червяк, — тут же начал командовать крысо-мышь. — Давай-ка я тебя крылья брать под контроль научу, а то прошлый твой полет — это просто позор на мой седой хвост.

Хвост, правда, у Мыхаса был облезлый, а вовсе не седой, но я тактично умолчала. Зато не стала молчать о другом:

— Вы бы еще больше выпили, а потом воздушные пространства покорять начали. Не удивительно, что крылья некоторых подвели.

— Наглый поклеп и провокация! — заявил Мых с энтузиазмом демонстрируя Пискуну как правильно проявлять и складывать фантомные крылья. При этом одно умертвие поучало другое, совершенно не заботясь о червячьих чувствах. Надо полагать, педагогика уж точно не религия Мыхаса.

— Ты бы поаккуратнее с ним, — прикидывая насколько хватит Пискушиного терпения, посоветовала я.

Понимаю, крысятке невдомек об опасных наклонностях новообретенного друга, но мало ли, ведь в мертвом теле Мыхаса сидят вполне пригодные к употреблению фрагменты чужих душ.

— Не боись! — беспечно отмахнулся любитель выпивки и сыра. — Тяжело в учении — легко в…

Договорить у него не получилось: потерявший равновесие ученик отвесил учителю хвостом затрещину.

— Ии-и, иу-у-у, — покаянно произнес Пискун, вновь затрепетав крылышками. И взгляд такой виноватый, что ну вот как тут сердиться.

Крыс по обстоятельствам и мышь по призванию предостерегающе клацнул зубищами и вновь взялся за тренировку. Только на этот раз гораздо терпимее и деликатнее, видимо, на всякий случай и во избежание повторений.

— Мых, а мых, — позвала я, захлопывая справочник. — А чего ты от меня хотел тогда, ну помнишь, с делом каким-то приставал в саду?

Мыхас мгновенно позабыл брата-червяка и воззрился на меня с надеждой.

— Что, действительно поможешь?

— Смотря в чем вопрос, — осторожно уточнила я. — К тому же, как помню, речь шла о деловом предложении, а это подразумевает взаимную выгоду.

— Кругом дельцы, — показательно вздохнул мышь, — и ни одного искреннего душевного порыва.

— Чего это, я вот очень даже искренне не прочь монетизировать свои усилия на благо ближнего.

— Ужасно! — патетически воздел лапки к потолку Мых. — Сама подумай, ну откуда у честной мыши деньги? — Потом он скосил на меня красный глаз и деловито поинтересовался: — Сколько?

Прикинула в уме чего такого может понадобиться вполне неплохо устроившемуся в посмертии умертвию. Воображение отчаянно пасовало.

— Ты сначала обрисуй задачу, — зашла с другого бока я. Уж очень интересно было, чего он задумал.

— Но ты должна поклясться, что ни одна живая… мертвая тоже, имей в виду, душа не узнает о нашем разговоре!

Я показала на Пискуна.

— А как же он?

— Да кому он скажет! Брат-червяк свой в гробовую доску, ты мне поверь, я такое хорошо чую.

— Хорошо, как скажешь, — пожала плечами и, стараясь сохранить серьезное выражение на лице, произнесла: — Клянусь, что эту тайну я унесу в могилу.

— Не-не-не, знаю я ваши некромантские штучки, — возмутился Мыхас. — Унесет она, вон до соседнего кладбища прогуляется и сбросит в первое попавшееся захоронение. Нормально клянись!

— Да ну тебя, — оскорбилась я, — еще выделывается. Как умею, так и формулирую. Не доверяешь — ищи кого получше.

Некоторое время мы сверлили друг друга взглядами. В итоге крысюк надулся и вновь сосредоточился на занятиях с Пискуном. Хватило его ненадолго, уже через несколько минут он вновь спросил:

— Честно-честно обещаешь молчать?

Вздохнула и как могла торжественно согласилась:

— Честно-честно обещаю.