Книга Мятежная любовь, страница 12 – Евгения Телицына

«…Придя в себя, я какое-то время не двигалась и не открывала глаза. Помня прошлый опыт (хвала ангелам!), решила прислушаться к себе, чтобы понять, все ли в порядке. Голова не болела, но тело затекло. Я едва могла чувствовать ноги и практически не чувствовала руки. Зато прекрасно ощущала холод от стены за моей спиной.

И судя по ощущениям, кто-то распял меня на этой самой стене. Замечательно…

— Я знаю, что ты очнулась. Хватит претворяться, открой глаза.

Я выполнила приказ и медленно, все еще беспокоясь о возможной боли, подняла голову.

Передо мной стоял мужчина, портрет которого я нарисовала несколько месяцев назад: немолодой, светловолосый стихийник с цепким взглядом глаз, затянутых небом.

Первым моим порывом было желание немедленно попытаться освободиться. А сделав это — убежать без оглядки. Человек, стоящий посреди комнаты и невозмутимо осматривающий меня, стер мою память. А теперь, когда он понял, что это не помогло, решил убить…

Я отогнала дурные мысли, велев себе не паниковать раньше времени…»[2]

Прекрасно понимаю героиню… Когда Сатана перенес нас из «Суриона»… Точнее, когда я поняла, с кем в действительности целуюсь… Я потеряла сознание. А очнулась в кандалах в темнице. Чувствовала я себя примерно так же, как эта Скай. Все тело болело, а голова… Ощущение было такое, словно я вылакала бочку красного вина, не утруждая себя закуской. А утром организм решил мне отомстить.

Но, в отличие от нее, я сильно испугалась. Я запаниковала.

А как еще? Очнулась леший знает где, скованная, еле живая…

Это потом, когда Сатана явился поболтать со мной по душам, я поняла что все не так плохо, как я думала. Нет, все гораздо хуже. На тот момент я была уверена, что лучше тысячу раз попасть в плен к извращенцу или лихим людям, чем к Верховному, знающему все о гневе…

Погрузившись в воспоминания, я не сразу заметила Сатану. Пленивший меня черт стоял, лениво прислонившись к дверному косяку, и наблюдал за мной.

Как всегда великолепен.

Словно услышав мои мысли, он скрестил туго обтянутые рубашкой руки на мускулистой груди и усмехнулся.

Я улыбнулась в ответ, встретившись с ним взглядом.

У него удивительные глаза. Никогда не встречала такого оттенка. Цвет крепкого красного вина.

Когда он спокоен, богатый оттенок наливается светом. Словно напиток в хрустальном бокале, поймавший солнечный блик.

Когда у него хорошее настроение, его глаза светлеют. И тогда их мягкий рубиновый цвет становится невозможно описать. В нашей палитре нет названия для этого оттенка.

Когда он возбужден… Рубин медленно затягивает дымка. Глаза похожи на два драгоценных камня с благородным темным отливом.

А когда он зол… Упаси вас ваши боги, увидеть глаза Сатаны, когда он действительно зол. Тогда в темнице мне довелось это испытать. Взгляд, потемневший до жуткой черноты, такой яростный, что тело начинает бить мелкая дрожь.

Вспомнив, я поежилась. Сатана тут же нахмурился.

— Все в порядке?

— Вспоминала о чудесных днях в темнице, — честно ответила я.

— Прости.

У меня отвисла челюсть. Натурально.

Я даже села на кровати и, смотря на него во все глаза, уточнила:

— Это ты точно мне?

— Точно, — он подошел и присел рядом. — Прости, что тебе пришлось пережить все это. Это было необходимо. Но это не значит, что я не испытываю некоторого чувства вины.

— Там на мир людей небеса часом не упали? — пробормотала я, все еще не веря в происходящее. — Верховный повелитель гнева извинился за свой допрос…

— Инга…

— Извини. Просто до этого момента я думала, что… — я замолчала, внезапно испугавшись своих слов. А вдруг я думала все правильно?

— Инга?

— Я думала, ты просто развлекаешься со мной в ожидании суда, — я отвела взгляд.

Сатана аккуратно поймал меня за подбородок и развернул к себе. Демоны, как у такого сурового мужчины могут быть такие нежные руки?

— Я не из тех чертей, кто позволяет себе спать с осужденными. Пусть и с их согласия, — тихо сказал он. — Я поговорил с Асмодеем. И заключил сделку, позволившую тебе остаться чертовкой. Да, пособников мятежников надлежит обратить в людей и сослать. Но не тебя. Ты теперь в безопасности.

— Ты… но…

Я готова была расплакаться.

— Сама сделай вывод. Ты же умная девочка.

Я привстала и, быстро поцеловав его в губы, спросила:

— Что ты пообещал Асмодею?

— Найти Эвона и убить, — сообщил Верховный, перемещая меня к себе на колени.

— Эвона?

Знакомое имя. Где-то я его слышала…

Я нахмурилась, отчаянно пытаясь вспомнить.

— Хар, а ведь я даже не спрашивал тебя, знаешь ли ты его. Это лидер заговорщиков, малышка.

— Точно! — я даже подпрыгнула на его коленях. — Его имя упоминали при мне. Но в таком контексте, что я бы и не подумала, что он имеет отношение к заговорщикам…

— О чем был разговор? — напрягся Сатана.

Я снова принялась вспоминать. Это было совсем недавно. Пара чертей, которым я должна была передать весточку от наших революционеров, обсуждали вечеринку.

— Точно, вспомнила! — снова подпрыгнула я.

— Инга, это серьезный разговор, но видят демоны, еще один прыжок и его придется отложить на неопределенное время, — почти прорычал Сатана.

— Прости, — покаялась я, чмокнув его в щеку. — Меня просили предать данные связного двум ребятам, которых подумывали завербовать заговорщики. Когда я пришла к ним, они обсуждали вечеринку «в людском доме Эвона где-то в российской глубинке». Один из них сказал, что тусовка обещает быть незабываемой. И что какой-то Ник поможет им выскользнуть из Ада без последствий.

— Хар, Инга, почему ты мне не рассказала сразу?!

— Сат, я не знала, что речь идет о мятежниках. Беседа выглядела так, словно кто-то из чертей просто решил развлечься. Да и сейчас… Возможно, это просто тезка.

— Нужно выяснить это и как можно скорее… — Сатана встретился со мной взглядом. — Но не сейчас…

— Почему же? — заерзала я.

— Потому что, — содержательно ответил он и поцеловал меня.

Нетерпеливо и несдержанно. Так вел себя Верховный в этот раз. Никакого мягкого вступления. Никаких медленных дразнящих попыток раздеть.

Нет. Моя одежда, местами разорванная, быстро оказалась на полу. А поверх нее — вещи Сатаны.

Он уложил меня на кровать. Перевернул на живот. И…

— Откуда взялась веревка? — спросила я, напряженно наблюдая за тем, как он привязывает мои руки к кованой спинке кровати. Сначала одну, потом другую.