Онлайн книга «Непобедимое солнце. Книга 2»
|
И я это сделала – развернула ее к себе и поцеловала. Получилось очень страстно и наполовину танцевально, по-испански. Я бы сказала, по-тореадорски – движение вышло таким резким, что руки Наоми мотнулись в воздухе как два полотенца. Рядом одобрительно заверещали пожилые розовые туристы, катившие по променаду инвалидное кресло. В кресле сидел совершенно уже отрешенный от всего земного старец – видимо, вождь клана – в синей кепке с надписью «Scotland». – Пойдем ко мне в гостиницу, – сказала я. – Это прямо на дюне, вон тот дом, видишь? С швейцаром я уже почти договорилась… Наоми, кажется, не поняла, что я шучу. Моя комната ей понравилась. – Классный вид. Море и дюна. Потом она увидела лежащий у стены коврик для йоги и подушку. – Ты делаешь пилатес? – Примерно, – ответила я. – Я медитирую. – Зачем? – Успокаиваю ум. Снимаю стресс. Вообще интересно. – Лучше просто поспать, – сказала Наоми. Предложение было принято сразу. Вернее, взято за основу. Поэтому про следующий час или два я ничего не буду говорить – все ясно и так. Когда мы наконец угомонились, Наоми закурила самокрутку, и я поняла, что ее сестра приторговывает не только кокаином. – Ты привезла маску? – спросила я. – Без проблем? Она кивнула. – Будешь танцевать в ней? – Я буду танцевать с двумя веерами. Я тебе показывала ролик? – Нет, – ответила я. – Обещала, но у тебя телефон разрядился. Наверно, красиво? – Камню неважно, как это выглядит. – А что ему важно? – Я должна выразить, что такое жизнь. Не вообще, а для меня лично. Только не словами, а танцем. Словами я не могу все равно. Камень мне поверит… Я для него как измерительный элемент. Как термометр в заднице у больного, понимаешь? – У вас на Кубе так ставят термометры? Она засмеялась. – Нет. Это жизнь их так ставит. – На Кубе, – сказала я. – Ну хорошо, если тебе хочется. Да, на Кубе их ставят именно так. Причем термометры деревянные и очень толстые. Все в занозах и не работают, потому что русские советники выпили из них спирт. Но их ставят все равно, а потом мы поем революционные песни. Тебе легче? – Значительно, – сказала я. – Вот это и объясни Камню. – Непременно, – ответила она. – Если еще что-нибудь придет в голову, сразу говори. – Если серьезно, – сказала я, – расскажи Камню про Главную Песню. Вернее, станцуй эту сказочку. – Ты еще помнишь? – улыбнулась она. – Конечно. Это самая лучшая история, которую я слышала. – Только она не совсем правильная. – Почему? – Мой отчим говорил, что бог – одинокий путник. Он не может создать другого бога. А я теперь знаю, что может. Причем запросто. Как ты или я можем сделать бэби. А этот другой бог – может создать третьего, и так далее… Они там не скучают. И для этого им даже партнер не нужен. – Тебе это тоже снилось? – Угу, – ответила она. – Это называется «эоны». – Я знаю, – сказала я. – Варий видел их, когда танцевал в храме. Уже в Риме. Такие как бы древние воронки, или вихри. Что-то космическое. – Если подглядывать за ними тайком, это вихри. А если они хотят себя показать – это такие же люди, как мы. – Ты сама их так видела? Она кивнула. – Помнишь, я рассказывала – когда Вария убили, две статуи вокруг Камня ожили. Это и были эоны. Не они сами, а их взгляды. Просто присутствие. Мир должен был тогда кончиться. Но не кончился. – Почему? – Перед Камнем начала молиться эта девушка с горбатым носом. Жена Вария. Она думала, что молится двум перекладинам, но на нее в это время смотрели эоны, и Камень ждал танца. А она была христианка и молилась о том, чтобы настало тысячелетнее царствие Христа. И оно ведь правда настало… Почти на тысячу лет. С четвертого века – аж до Возрождения. Все это темное средневековье. Я специально в Вики проверяла. Вряд ли просто совпадение, как ты считаешь? Я только хлопала глазами. Сказать мне было нечего. – И еще, – продолжала Наоми, – я поняла, что мы ничем не отличаемся от эонов. – Ага. – Причем не только мы, но даже кошки и рыбы. – Рыбы? – Я понимаю, звучит странно… Но это как… Вот представь, что на разных машинах стоит один и тот же атомный мотор. Сам по себе он бесконечной силы. Но на каждой машине установлен свой ограничитель мощности. У некоторых машин мощность совсем низкая, и это дешевые малолитражки. А у других ограничителя нет, и это гоночные суперкары. Люди, звери и эоны сделаны из одного и того же, понимаешь? Вернее, мы ни из чего не сделаны, а все сделано из нас. Просто у людей такая роль. И если ты правильно все понимаешь, тебя ничего не печалит. Наоборот, весело… – Прямо обхохочешься. А ты уверена, что Элагабал хотел все закончить? Она кивнула. – Почему? У него же все было хорошо. Император Рима. Неужели ему не нравилось? – Нравилось, – ответила Наоми. – Но он видел, что будет потом. Когда Мировая душа освободится. Когда она разъединится с материей и мир кончится. – Ты уверена, что мир может кончиться? – Да. Элагабал почти это сделал. Ему не хватило нескольких шагов. – И ты тоже знаешь, как это сделать? Она улыбнулась. Но мне почему-то не понравилось выражение ее лица. – И что тогда будет? – Ты сама знаешь, – ответила Наоми. – Высвободится мировая душа. – Я знаю, – сказала я, – но не понимаю. Тебе понятно, что это значит? Наоми кивнула. – Что при этом произойдет? – Ничего, – ответила она. – Ничего такого, о чем можно рассказать. Чтобы что-то происходило, эонам как раз и нужна материя. Все происходит именно с ней. С душой ничего произойти не может. Если душа высвободится, цирк закроется. Вот как тело умирает без души – умрет и вся Вселенная. Материю никто не будет видеть и чувствовать. Поэтому ее больше не будет, понимаешь? – А что случится с Мировой душой? Ты тоже видела? – Видела, – сказала она. – Это ни на что не похоже. Из того, что я знаю. И Элагабал тоже ни с чем не мог сравнить. Не мог даже никому объяснить. – А ты можешь это описать? Там темно? Светло? Наоми засмеялась. – Нет. Там не темно. Там вообще нет никакого «там». Знаешь, я провела пять дней в интернете, пытаясь найти хоть какое-то описание. И только на реддите в одном обсуждении мелькнуло что-то близкое. Не то чтобы это давало представление. Но здесь хотя бы ни одно слово не врет… |