Онлайн книга «Книга Пыли. Тайное содружество»
|
– Не твое дело. – Зачем ты следил за мной? – Мое дело. – После того, как ты поднял на меня нож, нет. Теперь и мое тоже. Бонневиль снова пожал плечами. – Где Лира? Юноша моргнул, открыл рот, передумал, попробовал отхлебнуть кофе, обжег рот и с грохотом поставил чашку на стол. – Значит, ты сам не знаешь? – выдавил он через минуту. – Мне все известно. Ты следишь за ней. Я знаю, что тебе от нее нужно, и знаю, как именно ты используешь алетиометр. Откуда я это знаю? Ты оставляешь след, мальчик, ты в курсе? Бонневиль, прищурившись, пожирал его глазами. – Она сразу же это поняла, – продолжал Малкольм. – След за тобой тянется через пол-Европы. Они уже идут за тобой и скоро схватят. Глаза Бонневиля на миг вспыхнули, словно он собирался улыбнуться, но вовремя остановился. «Он что-то знает», – подумала Аста в голове у Малкольма. – Наглядная демонстрация пределов твоих познаний, – сказал юноша. – Что за след? Что ты имеешь в виду? – Этого я тебе не скажу. Чего хочет Деламар? – Девчонку. – Кроме этого. Чего он хочет добиться с этим своим Верховным советом? «Зачем Деламару Лира?», – вот что на самом деле хотел спросить Малкольм, но понимал, что на этот вопрос ответа все равно не добьется. – Он всегда хотел власти, вот и все, – сказал мальчик. – Теперь он ее получил. – Рассказывай, в чем там дело с розами. – Об этом я ничего не знаю. – Еще как знаешь. Выкладывай. – Мне это не интересно, поэтому я никогда не обращал на эту тему внимания. – Тебе интересно все, что способно дать хоть каплю власти, так что про розы ты явно слышал. Что известно Деламару? – Зачем я буду тебе что-то рассказывать? Какой в этом смысл? – Вот об этом-то я и говорил. Ты дальше своего носа ничего не видишь. Открой глаза! Смысл – в том, чтобы не враждовать со мной. Говори, что Деламар знает о розах. – И что я за это получу? – Я не сверну тебе шею. – Я хочу знать про след. – До этого ты и сам додумаешься. Не тяни. Итак, розы? Бонневиль сделал еще глоток кофе. На сей раз его рука не так дрожала. – Несколько недель назад к нему приходил человек. Грек… сириец… – не знаю. Может, еще дальше с Востока. У него был образец розового масла откуда-то из Казахстана или типа того. Лобнор. Да, они упоминали Лобнор. Деламар отправил образец на анализ. – И? – Это все, что мне известно. – Этого мало. – Это правда все! – Что насчет оксфордского дела, которое пошло не так? – К этому я отношения не имею. – Стало быть, ты о нем знаешь? Уже что-то. За ним ведь тоже стоял Деламар. Бонневиль презрительно пожал плечами. А мальчик явно приходит в себя. Пора снова сбить с него спесь. – Твоя мать знала, как умер отец? Мальчик снова заморгал, открыл рот, закрыл, затряс головой. Схватил было чашку, но тут же поставил – так у него тряслась рука. – Что тебе известно о моем отце? – Больше, чем тебе, ясное дело. Ястребиха соскочила с плеча юноши на стол и вцепилась когтями в скатерть, собирая ее в складки. Яростный взгляд ее желтых глаз впился в Малкольма; Аста встала на соседнем стуле, пристально наблюдая за ней. – Я знаю, что это ты его убил, – прошипел Бонневиль. – Ты убил моего отца. – Не глупи. Мне было тогда лет десять или одиннадцать. – Я знаю твое имя. Я знаю, это был ты! – И как же меня зовут? – Мэтью Полстед! – выплюнул тот. Малкольм вынул паспорт – на сей раз настоящий – и показал его юноше. – Видишь? Малкольм. Никакой не Мэтью. И вот рядом дата рождения. За одиннадцать лет до гибели твоего отца. Тогда был страшный потоп, и он просто утонул. А Мэтью – это мой старший брат, он нашел тело твоего отца в Темзе близ Оксфорда. И никакого отношения к убийству, поверь, не имел. Паспорт он спрятал. Мальчик выглядел одновременно растерянным и разгневанным. – Если он нашел тело, значит, он украл алетиометр отца, – угрюмо пробурчал он. – Я хочу его назад! – Про алетиометр я слышал. А еще про то, как твой отец обращался со своим деймоном. Ты об этом слышал? Думаю, это может передаваться по наследству. Рука Бонневиля машинально дернулась к шее ястреба – не то погладить, не то удержать, – но птица нетерпеливо захлопала крыльями и отодвинулась. Поставив передние лапы на стол, Аста внимательно смотрела на нее. – Как он с ним обращался? – почти прошептал Бонневиль. – Говори! – Сначала ты скажешь, что я хочу знать. Розы. Оксфорд. Алетиометр. Девочка. Смерть патриарха – всё. После этого я расскажу о твоем отце. Глаза у мальчика сверкали не хуже, чем у деймона. Он напряженно сидел на краю стула, положил руки на стол и пытался прожечь Малкольма взглядом. Тот невозмутимо выдержал эту бурю. Через несколько минут Бонневиль опустил глаза, откинулся на спинку и принялся грызть ноготь. Малкольм спокойно ждал. – С чего начать? – буркнул, наконец, Бонневиль. – С алетиометра. – Что ты хочешь знать? – Как ты научился с ним работать? – Когда я был маленький, мать рассказала, как отец получил его от каких-то монахов в Богемии… или где-то еще. Они хранили алетиометр веками, но, узнав, что отец виртуозно владеет этим инструментом, поняли, что он должен находиться у него. Я сразу же решил, что когда-нибудь он будет моим, и начал читать все, что мог, о символах и способах их толкования. Как только ко мне в руки попал тот прибор, что хранился в Магистериуме, оказалось, что я понимаю его без труда. Они стали мне доверять. Я работал с алетиометром быстрее, лучше и точнее всех на их памяти и вскоре стал главным толкователем. Я спрашивал у него, что случилось с отцом, как он умер, где его алетиометр сейчас и еще много чего. Ответы привели меня к девчонке. Алетиометр отца сейчас у этой суки. Они убили его, а она украла инструмент. – Кто же его убил? – Оксфордцы. Может, твой брат. – Я уже сказал тебе: он утонул. – Черта с два ты об этом знаешь, раз тебе тогда было всего десять. – Расскажи об этом твоем новом методе. – Я его сам изобрел. – Как? Разумеется, тщеславие не позволило юноше промолчать. |