Онлайн книга «Книга Пыли. Тайное содружество»
|
Он достал из ящика стола короткую сигару и закурил. Пану нравился запах курительного листа, но сейчас он едва различал его в дыму и чаду лаборатории. Алхимик сел на табурет и внимательно посмотрел на гостя. – Ну, и что это за блокнот? Пан подобрал записную книжку и передал ее Мейкпису, а потом рассказал об убийстве и о том, что за ним последовало. Мейкпис слушал внимательно, а Мэри сидела у его ног, не сводя глаз с Пана. – А спрятал я этот блокнот, – закончил Пан, – и принес сюда потому, что в нем есть и ваше имя. Это что-то вроде адресной книги. Лира его не заметила, а я заметил. – Давай-ка посмотрим, – сказал Мейкпис и надел очки. Мэри запрыгнула к нему на колени, и они вдвоем углубились в изучение списка. Рядом с именем каждого человека, упомянутого в блокноте, был указан его адрес и имя деймона. При этом каждое имя и адрес были записаны другим почерком, и не в алфавитном порядке, а, как показалось Пану, в географическом, с востока на запад. Начинался список с какого-то места под названием Хварезм, а заканчивался Эдинбургом, и в нем были города почти всех европейских стран. Пан три или четыре раза тайком просматривал его, но так и не понял, какая связь между всеми этими людьми. Но алхимик, похоже, искал в списке какие-то конкретные имена. – Из Оксфорда никого, кроме вас, больше нет, – сказал Пан. – Я просто хотел выяснить, знаете ли вы про этот список. И зачем он составлен. – Говоришь, тот человек умел отделяться от своего деймона? – Именно это он и сделал – прямо перед смертью. Его деймон… Она взлетела на дерево, где я сидел, и попросила помочь. – А почему ты не рассказал Лире об этом списке? – Ну… Все никак не мог выбрать время. – Нехорошо, – покачал головой Мейкпис. – Отдай ей этот блокнот. Он очень ценный. У списков такого рода есть особое название – clavicula adiumenti. Он указал на пару тисненых букв – С.А. – на задней стороне обложки, в нижнем углу, у корешка. Пан удивился, как тот вообще смог их рассмотреть, такой потертой и потрепанной была записная книжка. А Мейкпис пролистал страницы примерно до середины, вынул из кармана жилетки короткий карандаш и добавил какую-то запись, повернув блокнот боком. – Что это значит? – спросил Пан. – Что за клавикула?.. И кто все эти люди? Неужели вы их всех знаете? Я не вижу никакой связи между именами. – Разумеется, не видишь. – А что вы туда вписали? – Одно недостающее имя. – А почему поперек? – Потому что свободное место осталось только на полях. Повторяю еще раз: отдай этот список Лире и приходите вдвоем. Тогда я расскажу вам, что это значит. Но не раньше, чем увижу вас обоих вместе. – Это будет непросто, – признался Пан. – Мы в последнее время почти не разговариваем. Все время ссоримся. Это ужасно, но мы просто не можем перестать. – А из-за чего вы ссоритесь? – В последний раз сегодня вечером – поругались из-за воображения. Я сказал, что ей не хватает воображения, а она расстроилась. – И тебя это удивляет? – Нет. Пожалуй, нет. – А с чего это вы стали спорить про воображение? – Уже и не знаю. Наверное, мы с ней по-разному понимаем это слово. – Если ты думаешь, что воображение – это способность сочинять и придумывать, тогда ты точно ничего в нем не понимаешь. На самом деле воображение – это способность воспринимать и чувствовать. А из-за чего еще вы ругаетесь? – Да из-за всего на свете! Она так изменилась! Она теперь читает такие книжки… Вы слышали про Готфрида Бранде? – Нет. Но не говори мне, что ты о нем думаешь. Скажи, что сказала бы Лира. – Гм-м… Ну ладно, попробую. Бранде – это философ. Его называют Виттенбергским Мудрецом. Ну, некоторые называют. Он написал «Гиперхоразмийцев», это такой толстенный роман. И я даже не знаю, что это значит! В самом тексте об этом ни слова. – Надо полагать, это те, кто обитает еще дальше Хоразмии. Когда-то давно так называлась область к востоку от Каспийского моря. Ее современное название – Хварезм. И… – Хва… стойте! По-моему, я видел это слово в списке! Мейкпис снова открыл блокнот и кивнул: – Да, оно тут. И что же Лира думает насчет этого романа? – Он ее словно загипнотизировал! С тех пор, как она… – Ты говоришь, что думаешь сам. А ты скажи, что сказала бы она, если бы я спросил ее, а не тебя. – Ладно. Она бы сказала, что это книга невероятного… м-м-м… масштаба и мощи. Абсолютно достоверный мир… Не похожий ни на что, о чем она когда-либо читала… Э-э-э… новый взгляд на природу человека, пошатнувший все ее прежние убеждения и… показавший ей жизнь с совершенно новой точки зрения… Ну, что-то в этом роде, наверное. – По-моему, ты иронизируешь. – Ничего не могу с собой поделать! Я эту книгу ненавижу. Все персонажи – чудовищные эгоисты, слепые ко всем человеческим чувствам. Одни – высокомерные и властные, другие – лживые и угодливые, третьи – пустоголовые пижоны… В этом мире есть только одна ценность – разум, а все остальное абсолютно неважно. Автор разумен до… просто до безумия! Воображение для него ничего не значит, пустой звук. А вся вселенная, которую он описывает, сухое, бесплодное место. – Если он философ, то зачем он написал роман? Или он думает, что роман – хорошая форма для изложения философии? – Он и много других книжек написал, но именно эта сделала его знаменитым. Остальных мы не… Лира не читала. Алхимик стряхнул пепел с сигары прямо в печь и уставился в огонь. Мэри сидела у его ног и мерно мурлыкала, прикрыв глаза. – Вы когда-нибудь видели, чтобы человек и его деймон друг друга ненавидели? – спросил Пан спустя примерно минуту. – Такое случается чаще, чем ты думаешь. – Даже у людей, которые не могут разделяться с деймонами? – Им, должно быть, приходится еще тяжелее. «Да, это точно», – подумал Пан. Из чугунка на печи поднимался пар. – Мистер Мейкпис, а над чем вы сейчас работаете? – спросил он. – Да вот, супчик себе варю, – ответил алхимик. – О… – смутился Пан и только потом понял, что старик его разыграл. – А на самом деле? – Знаешь, что такое поле? – Поле? Вы имеете в виду вроде магнитного? – Да. Но то, о котором я говорю, очень трудно обнаружить. – А что оно делает? – Вот это я и пытаюсь вообразить. – Но если вы… О, я понял. Вы хотите сказать, что пытаетесь его… почувствовать. – Именно так. – А разве для этого не нужно специальное оборудование? |