Онлайн книга «Крылья экстаза»
Ресторан, куда граф привез ее, оказался маленьким одноэтажным домом, окруженным тенистым садом. Среди цветов стояла едва ли дюжина столиков, и владелец, одновременно выполнявший и обязанности метрдотеля, принимал заказы лично. Подавали блюда далеко не сразу, тщательнейшим образом готовя каждое. Жена хозяина, полногрудая дама в черном, выписывала счета, а два сына служили в качестве официантов. Во всем царила приятная доброжелательная атмосфера, что для Тины было действительно в новинку. Как, впрочем, и все остальное. Когда заказ был сделан и в ведерке со льдом принесено вино, граф с улыбкой обратился к своей спутнице: — Теперь нам остается только наслаждаться завтраком, который, я уверен, будет отменным, — и друг другом. Голос его был полон невыразимого обаяния, и девушка поспешила остановить подобные речи: — Я и так наслаждаюсь каждой секундой своего пребывания в Париже и еще раз благодарю вас за вчерашнее удовольствие. — Удовольствие относительное. Надеюсь, что больше вам не придется бывать в местах, где собираются подонки нашего общества, — ответил граф, и в голосе его прозвучали жесткие нотки. Тина никак на это не отреагировала, и он продолжил: — Я намерен непременно поговорить об этом с виконтом, и надеюсь, вы препятствовать мне в этом не станете. Тина чуть не заплакала. — Прошу вас, не надо говорить об этом с Кендриком! Он и без того был смущен сегодня утром, не говоря уже о том, что у него болела голова от дурного вина, да и эти женщины, с которыми он общался, наверное, вели себя не очень достойно… — И все же — вы слишком хороши для подобных мест. — Приятно, что вы так считаете. — Но я не могу понять одного: зачем де Вийерни привез вас в Париж, если не намерен проводить здесь время вместе с вами? Тина задумчиво посмотрела куда-то в глубь сада. Она давно и справедливо опасалась этого вопроса. Действительно, то, что виконт оставляет свою любовницу в дансинг-холле, даже не попрощавшись с ней, и уезжает с другой женщиной, должно было казаться крайне странным. И теперь, боясь, что любые объяснения лишь увеличат подозрительность ситуации, девушка быстро пробормотала: — Пожалуйста… давайте поговорим об этом позже… А сейчас… есть так много других интересных вещей. Так восхитительно находиться сейчас здесь с вами… Я хочу запомнить этот полдень навсегда. Когда я вернусь домой… Граф насторожился: — Вы собираетесь уехать? — Да, буквально через несколько дней. — То есть вы хотите сказать, что нужно уезжать виконту? Но ведь совсем не обязательно, чтобы за ним последовали и вы? — Если он уедет, я буду вынуждена уехать тоже, — твердо ответила Тина. — Но не стоит говорить об этом сейчас. Расскажите мне о себе, теперь ваша очередь. Представляете ли вы, что я даже не имею понятия о вашем местопребывании в этом славном Париже? Граф улыбнулся. — Мне приятно, что это вас интересует. В славном городе Париже я живу на Елисейских полях в доме герцога Суассонского. Надеюсь, что как-нибудь смогу показать вам его картины. У него самая замечательная коллекция во всей Франции. — С большим удовольствием, — обрадовалась Тина. — Кроме того, мне очень хочется посетить и Лувр. Я всегда считала Фрагонара и Буше самыми романтическими художниками на свете. — Так вы уже знакомы с их творчеством? — изумился граф. Тут удивилась и Тина: — Мы в Виденштайне не настолько варвары! Грамон мягко рассмеялся. — Вы еще и патриотка! Мне нравятся люди, столь пылко любящие свою родину! — Я не только люблю ее, но и горжусь, несмотря на то что она совсем маленькая и не сравнима ни с Францией, ни с Россией. — А все же по своему значению ваша родина сейчас не уступает им. И вы знаете, почему? — Конечно, знаю. Если Пруссия вторгнется во Францию, чего так опасается большинство, то Виденштайн, подобно Швейцарии, должен остаться нейтральным, что весьма трудно. — Тина говорила об этом весьма серьезно и обстоятельно, ибо не раз слышала, как это обсуждалось ее отцом и другими государственными деятелями Виденштайна. Граф слушал внимательно и даже с интересом. — Я не могу представить себе, чтобы пруссаки маршировали по Франции! Неужели тогда они разрушат и этот прекрасный город?! — Эта мысль невыносима и для меня, а потому мне хотелось бы, чтобы вы объяснили это императору так же убедительно, как сейчас мне. — Но папа всегда говорил, что император Франции находится под каблуком императрицы, которая большая приятельница министра иностранных дел. А тот, в свою очередь, настолько ненавидит Бисмарка, что просто жаждет схватиться с ним и одержать победу. — Тина болтала весьма бездумно, как о вещах привычных и обыкновенных, но вдруг ее осенило. — О Господи, да ведь министра иностранных дел зовут герцог де Грамон — а это и ваша фамилия! — Верно, — спокойно ответил граф, — но Грамоны — род очень большой, и я являюсь весьма далеким родственником герцога. Повисла неловкая пауза. — Возможно, я была слишком бестактна… Прошу прощения и… забудьте все, что я только что наговорила… — Но извинения были совершенно неуместны для Тины Бельфлер, которая, в отличие от принцессы Марии-Терезии, могла болтать все, что ей приходило в голову. — Я надеюсь, мы всегда будем откровенны друг с другом, — ответил граф, — и к тому же при такой красоте вам вовсе не обязательно быть очень умной. Тина искренне рассмеялась. — То есть вы просто хотели признаться, что предпочитаете женщин хорошеньких и поверхностных, как куклы, которых можно выбросить после того, как ими наигрались. Девушке тут же вспомнился брат, который всегда выше всех прочих достоинств ценил в женщинах внешнюю красоту. Однажды, когда она поинтересовалась у Кендрика темой его бесед с русской танцовщицей, он презрительно хмыкнул: — Бесед?! Да почему я должен вести с ней какие-то беседы? Все дело только в том, что она чертовски хороша и ее все время хочется целовать. И сейчас же граф, словно опять читая ее мысли, живо поинтересовался: — А о чем же вы разговариваете с Вийерни, когда амурные дела на время закончены? Тина вспыхнула и почувствовала себя глубоко оскорбленной. Как он смеет говорить ей подобные вещи! Но через секунду девушка снова вспомнила, кто она сейчас, — и простила графа. — Сейчас мы говорим не о Кендрике, — заметила она после небольшой паузы, — а о вас… — Я предпочел бы все-таки говорить не о себе. Так продолжаю? до того, как вы прервали меня, я как раз намеревался сообщить вам, что в жизни не видел никого прелестней и обворожительней… Обворожительным оказался и весь завтрак. Они с графом просидели в ресторане до самого закрытия, а потом в экипаже — который, как догадалась Тина, принадлежал самому герцогу Суассонскому, — с опущенным верхом медленно покатили вдоль Сены к собору Парижской Богоматери. |