Книга Ложь во спасение любви, страница 36 – Барбара Картленд

— Его светлость граф запретил вам спускаться вниз, пока вам не станет лучше, — заспорила с ней миссис Хантли.

— Со мной уже все в порядке.

Она все еще ощущала некоторую слабость, но не могла больше оставаться в спальне и не видеть графа. Ей хотелось быть рядом с ним, говорить с ним. Ей хотелось, чтобы он снова целовал ее. Легкая дрожь пробегала по ее телу каждый раз, когда она вспоминала о его поцелуях. Там, в лесной хижине дровосеков, он навсегда покорил ее душу и ее сердце.

Вслед за восхитительными воспоминаниями коварно подкралась мысль о Селвине Гэйле, который не сможет простить ей лжи. Как он разгневается, когда узнает, что она притворялась перед ним его кузиной Фелисити!

Кармела обратила пылкие молитвы к небу, прося Бога вступиться за нее и не дать Гэйлу в гневе забыть про свои чувства! Она молилась все время, пока одевалась, и неожиданно успокоилась, уверив себя, что еще нельзя рассказывать ему всей правды о себе.

Пока Фелисити не вышла замуж, Кармеле следует продолжать изображать из себя богатую наследницу.

Несмотря на всю свою любовь к графу, Кармела сохраняла преданность и верность Фелисити и считала себя обязанной сдержать данное слово и занимать место подруги до тех пор, пока в этом не отпадет необходимость после смерти жены Джимми.

Разрываемая на части противоречивыми желаниями, она не могла определиться, чего же ей самой хочется больше: поведать всю правду любимому человеку или оставить его в мире иллюзий, наслаждаясь вместе их призрачным счастьем.

Но расплата была неминуема. Если в порыве гнева граф прогонит ее, жизнь без него потускнеет и навеки потеряет всякий смысл, и больше никогда она не узнает, что такое счастье.

» Я люблю его! Люблю его! Я люблю его!«— стучало в висках с каждой ступенькой, пока Она преодолевала лестницу, спускаясь в гостиную.

Войдя в гостиную через раскрытые двери, она застыла, увидев его в противоположном углу комнаты напротив камина. Так она и стояла какое-то время, любуясь его красивой и величавой фигурой в вечернем костюме.

Потом глаза их встретились, чуть заметная улыбка тронула его губы, и Селвин Гэйл раскрыл навстречу ей объятия.

Вскрикнув от радости, Кармела бросилась к нему.

Он схватил ее и стал целовать. Целовать с пылом и страстью, словно давно изголодался по этим поцелуям.

— Я люблю вас, — проникновенно произнес граф. — Скажите же и вы слова, что я услышал от вас сегодня утром.

— Я люблю вас, — призналась Кармела. — И ничего не могу поделать с этим.

— Пусть так будет всегда, — заключил он и снова стал целовать ее.

Только когда вошел дворецкий объявить, что обед готов, они отстранились друг от друга.

Когда Кармела взяла графа под правую руку, он накрыл ее кисть своей рукой и почувствовал, как она дрожит от его прикосновения.

Он молча улыбнулся ей. В словах не было никакой надобности: каждый знал, какие чувства обуревали их обоих.

За обедом их губы говорили одно, а глаза другое, и Кармеле казалось, будто бы они вдвоем погружены в наполненное небесным сиянием облако.

Обед закончился, и они вернулись в гостиную, и как только она присела на диван, граф сказал:

— Теперь предстоит обсудить наше с тобой будущее, моя любимая.

Она уже готова была просить его отложить все дела и серьезные разговоры до следующего дня, тогда она смогла бы обдумать все на ясную голову, но вдруг дверь открылась, и вошел Ньюман с серебряным подносом в руке.

— Что это, Ньюман? — в голосе графа проскользнуло недовольство. Он не желал, чтобы его отвлекали.

— Лошади как раз возвратились из Дувра, ваша светлость, — ответил Ньюман, — и возница привез это письмо от его королевского высочества, которое тот написал на борту вашей яхты до ее отплытия.

Граф взял с подноса письмо и начал открывать. Поскольку дворецкий уже вышел из комнаты, Селвин повернулся к Кармеле:

— Боюсь, что нашему венценосному другу придется поискать себе невесту в другом месте. Может статься, вместе мы и сумеем ему помочь в этом.

Нерешительно, лишь после недолгой паузы, Кармела все-таки ответила графу:

— Я… не думаю, будто принц станет… сильно переживать… о такой потере.

Но тут она заметила, что граф ее вовсе не слушает, а ошеломленно разглядывает полученное письмо, которое держит в руке.

Он словно онемел. Кармела занервничала:

— В чем дело? Что… сообщает вам его королевское высочество?..

— Невероятно! — только и сумел вымолвить граф. — Едва могу поверить, мне все это определенно снится.

— Что же случилось? — переспросила Кармела.

Граф снова взглянул на письмо:

— Принц Фредерик сразу же, как только взошел на борт яхты, написал мне это письмо. Он благодарит меня за гостеприимство и чрезвычайно доволен предоставленной ему яхтой, не говоря уж о моих лошадях. Он посылает вам свои приветы в самых приторно-вежливых и льстивых выражениях.

Кармела слушала озадаченно и никак не могла взять в толк, что такого странного и невероятного граф находит в обычных изъявлениях благодарности принца. Но тут он продолжил:

— Здесь есть еще приписка, вот послушайте:» Уже на причале я повстречал одного из сотрудников нашего посольства в Лондоне. Он здесь проездом из Парижа, и он отдал. мне парижскую газету, купленную этим утром. Не сомневаюсь, когда вы прочтете заметку, которую я вам посылаю, вы удивитесь не меньше меня!«

— Заметку? — удивилась Кармела. В ответ граф вручил ей крохотную заметку, вырезанную из газеты. Еще не прочитав ни строчки, она уже знала, что это означает.

На мгновение, казалось, газетные строчки заплясали у нее перед глазами. Затем она стала читать, с ужасом сознавая прочитанное:

— Вчера на рю де Фобург Сент Оноре, в церкви при посольстве ее величества королевы Великобритании во Франции состоялось бракосочетание лорда Солвика, британского пэра, и леди Гэйл Фелисити, дочери шестого графа Гэйлстона. Счастливая пара начинает свой медовый месяц пребыванием в гостинице Фонтенбло на Елисейских полях.

Кармела прочла заметку до конца. Руки у нее нервно дрожали.

Затем, не глядя графу в глаза, она еле слышно, прерывающимся от испуга голосом проговорила:

— Простите меня… прошу вас, простите меня… Я сама собиралась обо всем рассказать вам, когда… стало бы можно говорить… об этом.

— Вы хотите сказать… все, написанное в газете, — правда? — граф смотрел на нее недоверчиво.

Кармела ничего не смогла произнести в ответ, и спустя какое-то время граф опять обратился к ней.

— Но если вы не моя кузина Фелисити, тогда кто же вы?

— Ее… Я ее подруга… Кармела Линдон.