Онлайн книга «Переступить черту»
|
Зал был полон, и все, что говорилось, отражалось эхом от кирпичных фабричных стен. Вряд ли подходящее место для того, чтобы выяснять разладившиеся отношения. Тем не менее эти двое их обсуждали. Проглотив порцию утиного рагу с длинной плоской лапшой тальятелле, Скиннер заявила, что они с Босхом больше не пара. За тридцать лет работы репортером уголовной хроники и политических новостей она привыкла говорить без обиняков и недомолвок обо всем, включая любовные отношения и собственные потребности. Она сказала, что Босх изменился. Он зациклился на своих переживаниях по поводу потери работы и на поисках места в новой жизни, а отношения с ней больше не являются для него предметом первой необходимости. – Я думаю, Гарри, мне лучше отойти в сторону и не мешать тебе налаживать свою жизнь. Босх кивнул. Ее решение не удивило его – как и приведенные ею мотивы. Он и сам чувствовал, что их отношения, зародившиеся меньше года назад, недолговечны. Начались они в горячке их совместной работы над громким делом, которое Босх расследовал, в то время как Вирджиния комментировала разразившийся вокруг этого политический скандал. Их профессиональное взаимодействие обрело романтическую окраску. Когда служебные треволнения остались позади, оба задумались над тем, связывает ли их что-либо еще. Вирджиния грустно коснулась ладонью его щеки: – Пройдет несколько лет, и со мной случится то же самое. – Да нет, у тебя все будет в порядке, – возразил Босх. – Твое дело – рассказывать истории, а они будут нужны всегда. После ужина, ожидая, пока парковщик подаст их автомобили, они обнялись на прощание, пообещав быть «на связи». Но оба знали, что связи больше не будет. 6
В понедельник в одиннадцать часов утра Босх встретился с Холлером на центральной автостоянке на Третьей улице под сенью распростертых рук актера Энтони Куинна, изображенного на брандмауэре. Босх подогнал свой старый «чероки» к задней двери припаркованного «линкольна», и оконное стекло опустилось. Из-за того что машины стояли под углом друг к другу, а стекла «линкольна» были к тому же тонированными, Босх не видел, кто сидит за рулем. Со своего заднего сиденья Холлер протянул ему в окошко толстую папку, обмотанную резиновой лентой. Босх ожидал увидеть что-то вроде скоросшивателя, в каких обычно хранят документы в полиции. Напиханные в папку бумаги и фотокопии лишний раз подчеркивали, что расследование, которое он собирался предпринять, будет коренным образом отличаться от его прежней работы. Ему придется полагаться только на самого себя. – Что ты будешь с этим делать? – спросил Холлер. – Засяду где-нибудь и прочту все. Что еще я могу с этим делать? – Это понятно. Я имею в виду, что ты хочешь там найти? – То, что опущено в официальных сообщениях. Учти, я пока ничего не решил. Сегодня утром я просмотрел статьи и, честно говоря, не вижу того, что видится тебе. Парень – преступник. Ты и познакомился-то с ним потому, что он совершал преступления. Так что могу обещать тебе только одно: прочитать все это и высказать свое мнение. Он взвесил на руке неопрятный кирпич и добавил: – Если я не найду ничего пропущенного и никаких зацепок, то верну тебе это досье, и на этом распрощаемся. Comprende, hermano? [9] – Comprende. Я думаю, таким, как ты, жить непросто. – Это каким? – Не верящим в то, что человек может измениться, исправиться. Зэк для тебя навсегда только зэк. Босх проигнорировал обвинение. – «Таймс» пишет, что у твоего клиента нет алиби, – сказал он. – Что ты собираешься с этим делать? – У него есть алиби. Он занимался живописью в своей студии. Правда, пока мы не можем это доказать. Но докажем. Обвинение говорит, что у него нет алиби, но они не нашли мотива. Он не был знаком с этой женщиной, никогда ее не видел и никогда не был не то что у нее в доме, но и вблизи него. С какой стати он стал бы ее убивать? Абсурд! Ему попытались пришить в качестве мотива бандитскую месть за то, что ее муж делал в Линвуде. Но как они могли пересечься, если Да’Куан входил в банду «Роллинг Крипс», а Гаррик возился с «Бладзами»? Не могло у него быть такого мотива. – Да не нужен им мотив. В убийствах на сексуальной почве сам секс служит мотивом. Что ты собираешься делать с ДНК-уликой? – Оспаривать ее. – Ой, только не устраивай повторения той катавасии с делом Симпсона [10]. У тебя что, есть доказательства какой-либо подтасовки данных, подмены проб? – Пока нет. – Что значит «пока нет»? – Я подал судье ходатайство о проведении независимой экспертизы. Прокуратура возражала – якобы не сохранилось достаточного количества материала, – но это чушь, и судья поддержал меня. Сейчас этим занимается независимая лаборатория. – А когда будут результаты? – На судебные препирательства ушло два месяца, так что я совсем недавно отдал им материал. Ответ может прийти в любой момент. Они, по крайней мере, работают быстрее, чем люди шерифа. Босх воспринял сообщение Холлера скептически. Он полагал, что независимый анализ подтвердит результаты, полученные в управлении шерифа, а именно что ДНК принадлежит Да’Куану Фостеру. После этого останется только прибегнуть к традиционной тактике всех адвокатов – обработке свидетелей. Если свидетельские показания не устраивают защиту, надо любыми способами очернить и показания, и свидетеля. – Независимо от их ответа, что ты сам думаешь по поводу ДНК твоего клиента? Как она могла попасть к убитой? – Не представляю. Даже если независимая экспертиза подтвердит, что это его ДНК, я не верю, что он там был. Его подставили. – Господи! – вздохнул Босх, покачав головой. – Ты же съел на этом больше собак, чем любой адвокат из всех, кого я знаю. Что за доводы «верю – не верю»? – Вот как раз поэтому я своей интуиции и доверяю, – ответил Холлер, глядя Босху в глаза. – Ты крутился во всем этом не меньше моего и научился распознавать, кто врет тебе, а кто нет. У меня нет доказательств, но шестое чувство подсказывает, что здесь что-то не так, что это подстава и все было подстроено, а мой клиент тут ни при чем. Почему бы тебе не побеседовать с ним? Ты нутром почуешь правду. – Сначала я хочу прочитать досье. Я должен знать все об этом деле, прежде чем буду говорить с Фостером. Если буду. |