Онлайн книга «Алхимик»
Алхимик слишком поздно понял, что я хочу сделать. Среагировать он успел, да, безусловно, но недостаточно быстро, в том смысле, что мне удалось прикоснуться к зачарованной вещи. Мазнул кончиком пальца по краю, успев перед этим обратиться к искре своего магодара. На древнем пожелтевшем пергаменте появилась маленькая черная точка. Что тут началось… Старик буквально взвился в воздух и заорал нечто нечленораздельное. Морщинистое лицо исказила гримаса боли, словно это я не свиток пытался превратить в горстку пепла, а его самого. Все еще стоя на коленях, я провел рукой по воздуху и с радостью ощутил появление исчезнувшего клинка. Гренвир тряс рукой и что-то шептал над свитком, на краткий миг упустив поверженного ученика из поля зрения. На этот раз я мешкать не стал, рубанул от души, метя в балахон чародея на уровне колен. – А-аа-ааа!!! – заорал старик. И рухнул подломленным деревом. Мои глаза распахнулись, к горлу подкатил комок. Походу, я отрубил ему ноги. – Да-аа!!! Ха-ха-ха, – откуда-то издалека прилетел тоненький голосок торжествующего божка. Я тяжело уперся в пол кулаками, пытаясь подняться. И почти сразу замер, не веря своим глазам. Вместо того чтобы сдохнуть, неугомонный алхимик перевернулся на живот, оперся на руки и живо пополз в мою сторону. – А-аа-ааа!!! – теперь уже орал я, совершенно охреневший от уведенного. Господи, да сдохнет он сегодня уже наконец или нет?! Что за дерьмо тут творится?!! – Бей его! – утробной сиреной заорал Йогар-гал. Легко ему, сидит в своей раковине и в ус не дует. Зритель-болельщик, чтоб его комары десять ночей подряд кусали. Впрочем, здравое зерно в совете присутствовало. Я вскочил на ноги, замахнулся клинком и… Гренвир играючи перехватил мелькнувшее лезвие, не обращая внимания на брызнувшую кровь. Пальцы ему почему-то не отсекло, лишь глубоко порезало. Он зарычал и бросился на меня, каким-то чудом умудрившись сбить на пол. Правая рука протянулась вперед, хватая мертвой хваткой за горло. – Голову ему руби! – не унималась жаба в зеленом аквариуме. Нет, ну это уже ни в какие ворота. Как, спрашивается, я ему буду рубить голову, если меня самого прижали к каменным плитам и успешно принялись душить? Совсем охренел у себя на галерке? Пыхтя и извиваясь, я пытался сбросить чародея, тот, в свою очередь, изо всех сил давил мне одной рукой на горло, левая почему-то все так же продолжала удерживать чертов свиток. Свиток. Вот оно. Слабое место сбрендившего волшебника. Надо повторить трюк с трансформацией в пыль. Как говорится, сказано – сделано. Уже чувствуя, как перед глазами плывут круги, а грудь сжимается в тисках от недостатка воздуха, я потянулся к старинному манускрипту, аккуратно свернутому в трубочку. К несчастью, Гренвир вовремя разгадал мой маневр и отвел руку с драгоценной реликвией назад. Правда, для этого ему пришлось чуть ослабить хватку, чем я и воспользовался, уперев колено ему в пузо и сильно толкнув вперед. Старик с совершенно безумным взглядом отлетел назад и почти мгновенно бросился обратно, пытаясь снова в меня вцепиться. Но я уже не оплошал, пружинкой вскочил на ноги. Взмах, удар, еще один, крест-накрест. Море брызжущей крови. – Еще! Бей еще! – визжал Йогар-гал. Обалдевший, залитый кровью с ног до головы, я поднимал и опускал клинок на истерзанное тело в синей хламиде. Но самое кошмарное, что оно все продолжало дергаться и, кажется даже, пыталось подняться на срубленных под колено обрубках. Вроде я что-то орал, не помню. Бил со всей мочи, лишь бы кошмар закончился, а проклятое туловище алхимика перестало наконец шевелиться. Понятия не имею, сколько продолжалось это безумие. Меня накрыло по полной и не отпускало до тех пор, пока тело в мантии не замерло в неподвижности, как и полагается добропорядочному мертвецу. – Живучий, гад! – дрожащим голосом выдохнул я, тяжело опускаясь рядом. – Голову ему отсеки! И вонзи клинок в грудь! – заорал божок, реагируя на смерть ненавистного пленителя. И знаете что, я действительно так и сделал. После шустрого спринта безногого тела, едва не прикончившего меня, лучше перестраховаться, чем потом жалеть, отбиваясь от вновь ожившего трупа. После всего произошедшего легко верилось в способность Гренвира восстать из мертвых, дабы прикончить «мерзкого мальчишку». Я встал на подгибающихся ногах, приподнял меч и одним ударом отрубил седовласую морщинистую голову бывшего учителя. Дзинь – только лезвие проскрежетало по каменным плитам, высекая искры. Постоял, покачиваясь (устал, жуть, как до сих пор держался, непонятно), примерился и медленно погрузил призванное оружие в тело алхимика, давя изо всех сил на рукоять. Долгую секунду ничего не происходило, а затем начались чудные метаморфозы, мертвец прямо на глазах стал рассыпаться. Я лишь икнул от изумления. Раз – и на полу горка праха в груде расползающегося по швам синего тряпья. Едва успел подхватить падающий клинок. Стоило пальцам коснуться рифленой рукояти, как меня будто разрядом ударило. И пришла боль. Невыносимая, всесокрушающая, нестерпимая настолько, что разум объяло пожаром страданий. Казалось, каждая клеточка организма горит. Не в силах выдержать и спасаясь от шока, сознание провалилось в глубокое забытье. Я отключился. * * * Пробуждение было ужасным. Никогда не чувствовал себя хуже. Голову сдавило стальными тисками, суставы ломило, мышцы превратились в желе, тело сотрясала дрожь, в животе что-то перекручивалось, явно намереваясь выйти наружу. Я приподнялся на четвереньки, и меня тут же вырвало. Руки-ноги разъехались, грохнулся обратно, едва не угодив лицом в рвоту. Язык распух и еле ворочался. Попытка приоткрыть один глаз далась с невероятным трудом. Судя по открывшемуся виду и ракурсу, я до сих пор находился в лаборатории на четвертом этаже, на том самом месте, где вырубился. Неподалеку лежали останки Пауля Гренвира, крыши все так же нет, сверху бьет солнце. Похоже, оно меня и разбудило. Иных причин приходить в себя при таком самочувствии нет, лучше уж дальше валяться в бессознанке, чем испытывать нечто похожее. Что со мной произошло? Мысли ворочались вяло и крайне неохотно. Остро хотелось вновь провалиться в забытье. – А я уж думал, никогда не очнешься, – откуда-то сверху проворчал писклявый голос, как наждаком режущий по ушам. О боги, эта мерзкая жаба все еще жива. Убейте меня. – Чего разлегся? Немедленно вставай и освобождай меня! – никак не желал угомониться божок, надоевший до зубовного скрежета. |