Книга Человек у руля, страница 35 – Нина Стиббе

– В последнее время Джек ведет себя очень возбужденно, и я хотела ввести вас в курс дела, – сказала мисс Бенедикт.

Мама очень не любила, когда люди использовали выражения вроде «ввести в курс дела».

– Какого дела? – спросила мама.

– Это насчет ослика, – сказала учительница.

– Ослика? – спросила мама.

– Колокольчика, – пояснила учительница.

– О, ослика Колокольчика, – с грустью сказала мама.

– Да, – сказала учительница, – неизбежное появление Колокольчика очень беспокоит Джека.

– У нас все-таки не будет Колокольчика, – сказала мама.

– О, понятно, – сказала мисс, тряхнув головой (театрально и саркастично), – а Джек в курсе, что планы поменялись?

– Я предполагала, что да, но я поговорю с ним и полностью введу его в курс дела, – сказала мама слегка дрогнувшим голосом.

– У вас все в порядке, миссис Вогел? – спросила мисс.

– Да, извините, просто, – тут ее голос снова дрогнул, – просто мне немного грустно из-за этого.

– Из-за того, что у вас не будет ослика? – спросила учительница.

– Я знаю, это звучит по-дурацки, правда?

– Нет, вовсе нет, думаю, я бы тоже расстроилась, – сказала мисс Бенедикт, вдруг проявив сочувствие.

– Вы очень добры.

– Возможно, Джек заразился грустью от вас, – сказала учительница.

– Возможно, – ответила мама.

Мисс Бенедикт сказала, чтобы мама без стеснения заходила в школу и рассказывала ей обо всем, что, по ее мнению, может оказать влияние на Джека. Например, о любых изменениях семейных планов (как если вы почти завели ослика, а потом все-таки не завели).

Мама несколько секунд подумала, а потом рассказала мисс Бенедикт правдивую историю о своей маме, нашей бабушке (с которой мы почти никогда не встречались, потому что они с мамой испытывали друг к другу сильную неприязнь, а когда все-таки встречались, нам ничего не нравилось, кроме тортов). История заключалась в том, что бабушка потратилась на пару красных боксерских перчаток для Крошки Джека, повесила в гараже грушу и подначивала его бить по ней, надеясь, что это поможет ему побороть возможную склонность к гомосексуализму. От этой истории мисс Бенедикт стало не по себе. Она помолчала и сказала:

– Ну правда, заходите в школу в любое время.

– Спасибо, что заглянули, – любезно сказала мама.

Мисс Бенедикт уехала на своем крошечном «воксхолле», и Джек вышел из шкафа.

– Джек, – сказала мама, – ты же знаешь, что Колокольчик не придет, правда?

Крошка Джек кивнул.

Тогда мама погладила Крошку Джека по волосам, и он ненадолго положил ей голову на плечо.

Мы немного смутились, но Джеку это вроде понравилось.

Идея воссоединения семьи пришла сестре в голову на одном семейном празднике. Мы редко на них бывали – отчасти потому, что нас редко приглашали, а отчасти потому, что мы их терпеть не могли. Но по какой-то причине в тот раз мы на праздник приехали.

После всей этой истории с Чарли мама была очень несчастна, и, похоже, ничто не могло это изменить. Она сходила в «Стайнер» на Хорсфэар-стрит, и Джеральдо отрезал ей три дюйма волос. Она попробовала собирать волосы в хвост и красить ногти белым лаком, пожертвовала в библиотеку кое-какие книги, включая сценарий по «Отрубленной голове» с автографом, но все без толку. ^[14]

Мы знали, что еще рановато пытаться представить ей мистера Олифанта. Слишком мало времени прошло после неразберихи с Чарли/Лилиан/мистером Ломаксом, и мы пока отложили Список.

Мы явно буксовали на одном месте, не зная, что делать, как вдруг взяли и отправились на семейный праздник. Мы сильно опоздали и пропустили торжественную часть (крестины маленького кузена?), но успели на домашнюю вечеринку с выпивкой, и ломтиками хлеба с лососиной, и слоеной выпечкой, и орешками.

Честно говоря, в тот день мы с сестрой поменялись ролями. Я чувствовала, что родственники относятся к маме враждебно, отчего ощущала я себя не в своей тарелке. Сестра, напротив, очень хотела вернуть маму в лоно семьи.

Мы стояли в сторонке и тихонько разговаривали. Сестра напомнила, что я всегда воспринимала родственников как готовых друзей, которые в глубине души определенно питают к маме любовь, и «эти сокровища надо откопать». Видимо, однажды я произнесла эту фразу, хотя она совсем не в моем стиле.

Я же сомневалась в таком подходе.

– Оглянись по сторонам, – сказала я. – Кому из них она хотя бы нравится?

Две женщины рядом беседовали об овощах. Одна рассказывала, что у нее весь огород зарос стручковой фасолью, а другая спрашивала, нужно ли ее бланшировать перед заморозкой, и первая ответить не сумела. Это были невестки нашей мамы.

– Вот им нравится, – сказала сестра и напомнила о двух случаях исключительной доброты, проявленной каждой из невесток.

Одна приехала к нам с ночевкой, когда в полночь мама (случайно) съехала с моста. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что тетушка проявила такую доброту, что мы даже забеспокоились. Она отмыла дом сверху донизу, и вычесала Дебби щеткой для обуви, и осыпала нас милыми успокаивающими словами. Когда мама вернулась, со шрамом в форме буквы «J» на лбу, тетушка сказала ей: «Не представляю, как ты одна справляешься, Элизабет». А никто никогда не говорил маме таких добрых слов поддержки, так что она даже сглотнула и поспешно отвернулась, чтобы не расплакаться от благодарности. Жаль, потому что выглядело это очень грубо.

Другая невестка примчалась в Ширсби-Бат на своем «хиллмане», когда сестра свалилась с пони. Она запросто могла бы и не обеспокоиться, но все-таки обеспокоилась, хотя ехать было далеко и бензин так вздорожал, а у нее имелись и собственные маленькие дети. Она же была очень мила и нисколько не жаловалась. Я вроде бы помню, что она всем тогда купила шоколадные батончики с воздушным рисом и карамелью.

Сестра решительно объявила, что укоренившееся нежелание наших родственников общаться с нами связано с тем, что мы выпали из их круга в связи с разводом, а не с тем, что мы лично им не нравимся.

– Им просто не нравится, что мы без мужчины совсем одичали, – сказала она.

И добавила, что это порочный круг – круг, из которого нам надо вырваться.

У одной из невесток имелся холостой брат, крайне практичный мужчина, любитель книг. Возможно, он годился для Списка.

Я согласилась попробовать, но мы все же договорились, что будем обходить стороной нашу бабушку по материнской линии – очень противную, как я уже упоминала, – ей нравилось указывать людям на их недостатки, а в мамином случае это было особенно легко, ибо брак ее развалился, она перенесла два аборта и выкидыш, злоупотребляла алкоголем, пребывала в зависимости от таблеток и по какой-то необъяснимой причине хранила стаканы в шкафу перевернутыми, а такое хорошо воспитанных людей всегда приводит в ярость.