Книга Попаданка для двоих, страница 18 – Анна Литвинова

Это мне было как раз отлично понятно. На Земле ситуация очень близкая. И даже сейчас, когда кажется, что расслоение не настолько сильное… все равно, грузчику будет сложно взаимно интересно и содержательно поддерживать беседу с дочкой олигарха. Не потому что кто-то умнее, глупее, лучше или хуже.

— Буду работать клоуном.

Кайл рассмеялся.

Мне стало легче. Словно камень с души свалился. Женщины — странные существа. To я радуюсь, что господин со мной не разговаривает и в душу не лезет. To наоборот, мне легче оттого, что он стал ко мне относиться как к человеку. Наверное это что-то типа Стокгольмского синдрома. Главное не забывать, что он держит меня в рабстве, против моей воли. И что это нехорошо и не отвечает морали моего мира.

Я сама чуть не прыснула от своих феерических умозаключений. Ну что за бред? Мне было бы значительно проще считать своего хозяина моральным уродом, плохим и злым. Но он таким не был, даже со всеми натяжками от моих обид. Просто мне не повезло. Но он в этом не виноват совершенно.

Он рассказал мне как устроено наше транспортное средство. Предметная магия облегчает вес до почти минимального. Силовые поля поддерживают его в балансе, не допуская и малейшего крена. Потому тянуть его может всего-лишь одна лошадь. Запрягают больше, но это для солидности и только. Потому и не качается, движение почти неощутимо, ибо мы буквально плывем по воздуху.

Кайл поднялся и поманил меня за собой. Оказывается, за узкой и низкой дверью располагалась спальня. Точнее, ее подобие. Просто помещение, состоящее из кровати.

— Я хочу прекратить все это, — тихо и глядя мне в глаза проговорил он.

— Что это? — искренне не понимаю.

— Ты вздрогнула, а потом расслабилась и едва заметно покачала головой, точно прогоняя ненужные мысли. И я ощущаю, что твое настроение несколько раз изменилось. Ты нервничаешь.

— Такие вещи я не могу контролировать, господин, — образцово-показательно посмотрела в пол. Точнее, в покрывало.

Освещение было приглушенным, только магические шары, самые некрупные и неяркие. Достаточно, чтобы спокойно раздеться и сложить вещи на специальные полки, дойти до уборной, которая находится справа от входной двери. Но не настолько ярко, чтобы мешать уснуть.

— Мы все, в той или иной мере, можем контролировать. Вопрос в средствах.

Он принялся неторопливо раздеваться. Я же просто сидела скрестив ноги, и смотрела на него. Привлекательный мужчина. Уверенный в себе. Он отлично понимает, что мне нравится смотреть. Потому и не торопится, аккуратно стягивает каждый предмет гардероба, педантично складывает его.

— Я могу закрыть глаза. Это легко. Могу задержать дыхание. На минуту — это запросто. На две — уже сложнее. Но не дышать неделю я смогу только после серьезного магического вмешательства. Вот то же и с твоими эмоциями, реакциями и поведением.

Он уже снял куртку, шейный платок, верхнюю рубашку, нижнюю рубашку. Сейчас неспешно расстегивал брючный ремень. От обуви он избавился еще в соседней комнате, в самом начале вечера.

— Ты легко можешь не хамить вслух. Это у тебя отлично получается. Не показывать открытой неприязни — уже сложнее. Но с этим тоже дела обстоят неплохо. А вот отказаться от своих принципов, взглядов — не выходит.

— Может быть я не хочу… — решила не лебезить. Раз уж мы разговариваем начистоту, тем более что.

— А ты подумала, почему не хочешь? — мне нечего на это сказать. Но хозяин определенно ждет внятного ответа, — сними одежду, — привычное указание, привычным тоном.

На нем же ничего уже не осталось. Он сидел напротив меня, словно копируя позу, скрестив ноги. И внимательно смотрел.

— Я считаю, что мои принципы — часть меня. Основа, суть моей личности. Отказаться от них — потерять себя.

Все платья наложниц удобно снимать. Даже рабочие, для поездок и путешествий. Мало ли, вдруг прямо сейчас хозяин настроен насладиться своей собственностью. Я расстегивала пуговицы спереди. Старалась делать это спокойно, без подчеркнутой сухости или раздражения.

— И где конкретно среди твоих принципов располагается тот, который отвечает за ненависть ко мне? — поднял бровь маг.

— Я вас не ненавижу, господин, — ровно ответила я.

— Но и не рада видеть. Не ищешь встречи. Скрываешь свое удовольствие в постели, хотя, поверь неплохому менталисту, ты его получаешь еще как, — он зажмурился и покачал головой, будто вспоминая мои чувства.

Я вздрогнула. Он прав. Я так и делаю. Мне хорошо с ним в постели, это безусловно. Даже когда он перестал так сильно стараться, все равно хорошо. И так сладко.

— Господин…

— Мы договаривались, что ты будешь называть меня по имени, когда мы наедине, и прекратишь это принципиально уважительное обращение. Ты не настолько меня уважаешь, таким образом ты лишь подчеркиваешь дистанцию, которую создаешь между нами.

Он принялся помогать мне с платьем. Такое ощущение, что он смакует этот момент.

Мою растерянность, удивление, неловкость.

— Хорошо, — кивнула ему, стараясь не смотреть в лицо.

— Да, хорошо, — промурлыкал маг.

Он жестом попросил подняться, чтобы стянуть платье до конца. Конечно же меня одели в красивое белье. Это неприятно, когда все понимают, что тебя будут трахать и берут с собой, в целом, только для этого. И все заботятся о тебе лишь косвенно. А на деле — лишь об удовольствии господина.

— Я не испытываю к вам ненависти. К тебе, — поправилась я, — но я не хочу быть вещью, которую используют. Я хочу, чтобы меня любили. И интересовались моим мнением. Я бы хотела встретить мужчину, которого полюблю сама, искренне.

— Но твоя судьба уже известна, моя хорошая, — мягко улыбнулся он, — и жить тебе в других условиях. И я не виноват в том, что с тобой произошло. Но рад этому, очень рад, что теперь владею тобой. И отказываться от этого не намерен.

— Тогда чего ты хочешь от меня? — не стала скрывать обиду и злость я.

— Чтобы ты перестала есть сама себя.

И поцеловал меня. Как всегда, голова закружилась. Его поцелуи действуют на меня всегда стабильно и одинаково. Способность к критическому мышлению, да и вообще, мышлению, полностью пропадает.

— Сегодня я хочу твоей ласки. Чтобы ты меня целовала. Прикасалась, ласкала. Хочу, чтобы ты со мной занималась любовью. Давала, а не только принимала.

Он говорил это тяжело дыша мне в шею. Я сама была уже готова ко всему пожалуй. Плоть слаба. Провела губами по его скуле, шее, поцеловала ключицу. Кажется, сердце так и выскочит из его груди. Почему он так все это воспринимает?

Это было странным. Наверное, я никогда сама не занималась сексом. Никогда сама не проявляла инициативы. Не показывала в полной мере своего желания. Я коснулась языком его плоского соска. Странное ощущение. Но нравится определенно. Нравится именно реакция мужчины на меня. To что ему не просто приятно, это меняет его.