Онлайн книга «Танец с зеркалом»
|
– Итак, «Симфония Петербурга». Начнем с начала, с XVIII века. Во вступлении у нас первыми скрипками будут Тиц и Луиджи Мадонне. Музыка чуть мрачноватая, представьте: финские болота, шведские войска, натиск, отпор – и в конце тема Петра – победа, триумф, закладка крепости. В первой части главная партия – молодой город, энергичный, утонченный… – Но кто это будет танцевать? – перебил мэтр. – Да не спешите, сейчас нет так важно – кто, важно – как. Совместим русскую классическую школу и европейскую, покажем загадочную душу и жажду деятельности. – Но элементы… – Полностью на ваше усмотрение, – перебил гость. – Доверяю специалисту. Итак, после соло – короткая связующая, танец скорби о кончине Петра, затем побочная партия Меньшикова… – Я даже знаю, кому это дать, честолюбцев в труппе хватает. – Отлично! В разработке покажем елизаветинские времена – художникам необходимо объяснить, чтоб парики, расшитые камзолы… техника танцоров в стиле барокко… – «В стиле барокко?» – изумленно переспросил Мариинский. – Как это? – Ну вы же профессионал, придумайте, – небрежно махнул рукой гость. – Высокие прыжки, полагаю… И реприза наимощнейшая: Екатерина, Крым, медный всадник, классицизм… Мариинский хмыкнул, но ничего не сказал. – Вторая часть спокойная и величественная, – как ни в чем не бывало продолжал «менеджер». – Глинка и его «Жизнь за царя». Потом… Гость задумался. – Тут масса всего. Должны звучать пушки войны двенадцатого года и штуцера восстания декабристов; звенеть рельсы Царскосельской железной дороги и радостный хор отмены крепостного права. – Хор? – Не придирайтесь к словам, коллега. Поставьте кордебалет, массовку. Тем будет много и разных, но они должны перетекать друг в друга: Чайковский, «Могучая кучка» – и Штраус, обязательно Штраус! – То есть, вальс предусмотрен? – Что вы, что вы – конечно, конечно! И подумайте о танцовщице! Кого из балерин вы видите в роли партнерши Петербурга? – Боюсь, только Терпсихору, – рассмеялся мэтр. – Хм. А это мысль… Но согласится ли она? – «менеджер» почесал в затылке. – Вы серьезно? – Более чем, дражайший мой, более чем! Заканчиваем до-диез минором раннего Рахманинова и переходим к третьей части. – Второй акт? – Думаю, да. Двадцатый век пишем в форме рондо: Петербург-Петроград-Ленинград-Петербург. Начинаем с «Тоски» Пуччини… – Пуччини?! Но почему? – Ах, mon cher, ну как вы не понимаете. «Балтийский мрак с тоскою италья-ан-ской», – пропел неожиданно чистым баритоном гость. – Северная Венеция накануне перемен. Черная Пальмира на перекрестке миров… – «Черная Пальмира» – это из другой оперы, – возразил Мариинский. – Согласен, увлекся. Но все равно про наш с вами город. – Наш с вами? – Конечно, – насупился «менеджер». – Я здесь чувствую себя как дома. – Ты везде как дома. Вернемся к балету. – Да! Так вот, дальше Петроград – корабли, Андреевские стяги… – Предлагаешь, чтоб корабли танцевали тоже? – А есть подходящие? – полюбопытствовал гость. – Ну… – смутился Мариинский. – Решим по ходу. Один корабль точно будет нужен. – Крейсер «Аврора», – понял деятель искусства. – Именно. И от его аккорда начинается тема революции. Музыка Прокофьева, в костюмах преобладает красный цвет, в хореографии – элементы модерна… – Принято. – Я знал, что мы поймем друг друга. В середину предлагаю вставить наконец-то Шостаковича. Вот это «Пам! Пам! Па-пам-пам!» ничем нельзя заменить. Даже комментировать не буду, уже столько всего сказано про блокаду, про героизм, зачем повторяться. И пусть немецко-фашистские захватчики танцуют в рогатых касках, как было в оригинале. – Что, натуральные? – вздрогнул мэтр. – Нет, зачем же! – отмахнулся гость. – Найдутся умельцы. Мало ли сейчас желающих подражать… – Я понял, понял, – поспешил убедить Мариинский. – А после войны что? – После войны – мир. Строительство. «Время – вперед», Свиридов. Да, пока не забыл: в ленинградской части, что очень важно, должны быть рок-группы, хотя бы в виде попурри. – Все?! – Насчет всех не уверен, но однозначно – «Аквариум», «Кино», «Алиса», «ДДТ»… И завершаем двадцатый век, то есть наше рондо, темой Корнелюка из «Бандитского Петербурга», ибо это нельзя игнорировать, это эпоха, фактически декаданс… – Я с тобой поседею, – отозвался Мариинский, вытирая пот со лба. – Танцорам прикажешь выдать пистолеты? А может сразу «оптику»? Вместо ответа гость, приложив руки к груди, проникновенно, вполголоса, начал: «Ночь, и тишина, данная навек»… Мэтр дослушал до конца и молча кивнул. Что ни говори – а такое не забыть. – Я должен передохнуть, прежде чем приступать к веку двадцать первому, – заявил гость, расположившись на банкетке, согнув руку под голову и закрыв глаза. – Там всего-то четырнадцать лет, но – финал, сами понимаете. Как его видите вы, кстати? – Ну… – Мариинский задумался, откинувшись в кресле. – Если следовать твоей логике, вероятно – «КиШ»? – Неплохо, – «менеджер» открыл глаза. – Вот только я не представляю, как под них танцевать. Поэтому лучше – «Чиж». Блюзы. И еще Мумий троль, вот это: «Петербург-сити, Петербург – в сети». Гость приподнялся на локте и противным голосом, довольно похоже, изобразил. – Тоже почти блюз, но как актуально! А поскольку завершить мы должны не черт весть как, а на подъеме, предлагаю добавить настоящей фантастики. – А именно? – заинтересовался Мариинский. – Что-нибудь… романтическое… утопическое…Но чтоб чувствовался сегодняшний день. Вот вслушайтесь: волны… Гасят ветер… – Это же двадцатый век. Мы его уже обсудили и закончили. – Мда? – недовольно протянул гость. – А по-моему, двадцать второй, хе-хе. Самый полдень. И уж точно сейчас – остро и животрепещуще, как никогда. И обрамляем незабвенным «Зимовьем зверей», здесь танец должен быть быстрым, предлагаю «Ночи без мягких знаков», чтоб белые ночи засияли во всем блеске. – «Я фонарею», – покачал головой мэтр. – «Когда по Неве проплывают киты?» Я тоже. Но как феерично! Ну и конечно же – отражаем трехсотлетие нашего юноши. – Крестный ход и звон колоколов? – ехидно поинтересовался Мариинский. – Да делайте что хотите, – вздохнул «менеджер». -Но лично я за лазерное шоу с фонтанами. Черновик, я считаю, готов, детали обсудите с музыкантами и танцорами. |