Книга Танец с зеркалом, страница 92 – Марина Дробкова, Эльдар Сафин

– Естественно, мы не говорим о своевременной смерти – энергия в таких случаях переходит к преемнику. Через поединок или через передачу власти, не суть важно. Мы говорим именно о насильственном варианте, как это было с двумя матерями русалок в сорок пятом. Важно знать: подобные вещи можно предвидеть, даже не обладая способностями к предсказаниям. Во-первых, ласточки, чайки и крысы покидают место будущего взрыва. Во-вторых, заблаговременно появляются устрашающие знаки – рождение двухголовых домашних животных, осадки красного цвета, метеоритные дожди. В-третьих, и это самое основное – появляется совершенно нездоровая удачливость. Если у вас вдруг начало получаться то, что никогда не выходило – выгляните за окно. Если там идет дождь из жаб, значит, пора искать более приятное место…

Слушатели были благодарными. Я уверен, многие из них знали все то, что я рассказывал, но не было выкриков из зала, никто не вставал посреди лекции и не уходил. В конце я попросил задавать вопросы – и спрашивали по существу. Про то, что происходит, если умирает не высший иерарх, а второй по рангу. Как выжить, если это ты убил иерарха – причем спросил хилый гоблин, которого и пятилетний ребенок легко уделает в спарринге.

В общем, лекция удалась.

А потом, когда все уже расходились, ко мне подошли вампиры.

– Здравствуй, сын, – сказала красивая дама.

– Здравствуй, мама, – ответил я.

– Ты уже совсем старый.

– Мне пятьдесят один год.

Некоторое время мы молчали.

– Я хочу, чтобы ты стал одним из нас, – наконец заявила она. – Поверь, это совсем непросто организовать. Но я смогла.

– Мне нужно подумать.

– Ты приехал сюда. Ты. Приехал. Сюда, – она роняла слова, словно бетонные плиты, и каждое придавливало меня. – Только не говори, что ради этих дурацких лекций! Я бросила Хельсинки, сорвала с места Мастера, всю семью сорвала с места! Ты понимаешь, что я – часть системы? Я – первый Ученик в семье! На мне все держится! Я лично выбрала одного вампира, который мог прожить долгую, счастливую жизнь, потому что у нас за последние двадцать лет было потеряно только двое, а по квоте нужно трех!

– Это сложный вопрос, – я отвернулся.

– Я обращу тебя, даже если ты сейчас откажешься, – тихо сказал Мастер.

На такую постановку мне было нечего возразить. Он мог. Хотя это было и против правил.

– Не надо, – неожиданно мягко и как-то гортанно попросила мать. – Лео, не стоит. Это семейное. Сережа всегда был упрямым мальчиком. Мы договоримся.

– Я подожду, – сказал Мастер. Не знаю, что услышала в этой фразе мать – а я так точно угрозу.

– Пойдем ко мне, – пригласил я.

– Пойдем, – легко согласилась она.

Так как на улице был день, она плотно укуталась в прихваченный балахон, и все равно чувствовала себя неуютно.

Я толкнул дверь и прошел вперед, не приглашая ее. Она воспользовалась тем приглашением, которое я дал еще в лекционном зале. Оно помогло ей миновать порог, но отчасти лишило сил.

– У тебя живет суккуб? – спросила она, принюхавшись. Мы стояли в коридоре, так и не двинувшись дальше. Меня это пока устраивало.

– Мавка, – коротко ответил я.

– Мощная, – с некоторым удивлением отметила мать.

– Я не хочу быть вампиром, – сразу взял я быка за рога. – Мама, я не смогу. Пить кровь, перестать быть человеком!

– Вечная жизнь, – сказала она небрежно. – Посмотри на себя. Ты уже практически старик. Сколько тебе осталось? Двадцать лет? Тридцать? Мне семьдесят восемь, а я выгляжу моложе, чем в день инициации. Никто не даст мне больше двадцати пяти. Моему Мастеру триста двадцать семь лет. Он сидел за одним столом с Авраамом Линкольном! Ты хочешь исследовать нелюдей? Пожалуйста! Нет более уважаемого народа, чем вампиры!

– Вас боятся, а не уважают.

– Зачем ты приехал? – с придыханием спросила она. – Зачем? Умер бы себе там тихо, спокойно! Остался бы в моей памяти милым маленьким мальчиком! Кем я теперь тебя запомню? Сварливым стариком? Ты обо мне подумал?

Я смотрел на нее. Она всегда была немножко ветреной. Отца это мучило. Ее уход стал для него ударом – но потом он смог ожить и создать новую семью. А вот у меня новой матери появиться не могло.

– У тебя нет бессмертной души.

– А ты старик! С бородой!

– Я могу побриться и стать вампиром.

– И это будет самым умным решением в твоей длинной и бесполезной жизни!

Я решительно прошел в гостиную. Атерины там не было – умная девочка наверняка уже забилась в дальнюю комнатку и нервно ждет, чем закончится наш спор.

– Что это? – завопила мать, увидев гроб.

– Приспособление, с помощью которого вампиру можно вернуть душу.

– Ты… – Она шипела. – Предатель… Ты не мой сын…Ты не заставишшшшь!

– Айе.

Это слово было кодовым, оно завершало ритуал, в каком-то смысле являлось аналогом «Аминь».

Мать застыла. Ритуал сработал – а значит, скорее всего, старинные рукописи не врали и в остальном. Если еще и мы с ребятами из лаборатории все сделали правильно…

Я аккуратно откинул крышку гроба, снял с матери похожий на плотный саван балахон, закатал рукава, заткнул на талии за пояс подол ее платья.

А потом поднял мать и положил ее в гроб.

Воткнул по очереди шесть иголок от капельниц – руки, ноги, шея и последнюю, немного посомневавшись, прямо через платье – в сердце.

Потом закрыл крышку гроба и завинтил болты. Сзади бесшумно вышла мавка, но я почувствовал ее.

– Будет плохо, – сказал я. – Ты можешь уйти.

– Я останусь, – ответила она.

Я встал и завел часы, выставив их на час. Дернул маятник, начиная отсчет. Раздался мелодичный звон. А потом в гробу глухо застонала мать. Часы, как им и полагалось, шли не вперед, а назад.

В капельнице, которая висела напротив часа, начала убывать жидкость. Вначале мать стонала изредка и слабо. Но через полчаса стоны перешли в крики. Я начал беспокоиться, как бы соседи не подумали вызвать участкового. Мавка принесла куски замазки. Мы законопатили щели в гробу – теперь крики были почти не слышны.

– В соседней комнате вообще ничего, – отметила Атерина.

Когда часы пробили двенадцать, вокруг механизма закружились тени. Я знал из манускриптов, что это были вроде как души убитых матерью людей. Стрелки медленно двигались противосолонь.

Мать тем временем перешла на визг. Я сел на пол и заплакал. Я не мог вспомнить мать из детства, всю ее заслонила эта женщина. Этот вампир. Визжащий, орущий, шипящий. Разговаривающий по-человечески только сдругим вампиром.

Мне было плохо, искренне плохо.