Книга Я – раб Ламповой, или Как укротить миллионера, страница 24 – Ольга Коротаева

— Простите, — искренне извинилась я. — Видимо, вы не ту подопытную мышку выбрали.

— Вы о чём? — выгнул бровь Глеб и, протянув мне конверт, улыбнулся: — Поздравляю с завершением контракта. Условия договора выполнены, я зафиксировал ещё два сигнала, и теперь вы свободны. Приятно было поработать.

— Как получили сигналы? — растерялась я и заглянула в конверт. — А это тогда что?

— Смартфон, по которому я следил за вами. На нём же установлено приложение, отражающее ваши эмоции, — пояснил секретарь, пока я изумлённо рассматривала телефон, который видела в руках отца Кости. — Теперь он не нужен, но я предлагаю вам воспользоваться случаем и проследить за своими эмоциями. Сдаётся мне, вы сами не слишком близко знакомы с истинными желаниями Валерии Ламповой.

Я переваривала неожиданную новость о том, что Костя за один вечер получил ещё два «дзиня». Я свободна? Но как это случилось? Почему так быстро? Нет, всё не то. Отчего меня это не радует?! Ведь ещё вчера я мечтала побыстрее избавиться от наглого мажора.

Да, нужно вспомнить, зачем я в это ввязалась и не мучиться вопросами, ответы на которые мне ничего хорошего не принесут. Потому подарок секретаря совершенно не вдохновил. Знакомиться со своими «истинными» желаниями совершенно не хотелось. У меня есть цель! И я должна ей следовать. А глупые мечты стоит оставить в прошлом. Я уже поняла, что они дарят лишь боль и раздавленную самооценку.

— Не нужно, — я потянулась вернуть конверт.

— Не спешите, — отступив на шаг, улыбнулся Глеб. — Кстати, на телефоне есть видео, с которым тоже рекомендую ознакомиться. Сегодня я по этому поводу ничего предпринимать не стану, потому что этот день ещё входит в контракт, я не имею права вмешиваться, но завтра за дело серьёзно возьмутся адвокаты Максимилиана Кузьмича.

Сердце ёкнуло в дурном предчувствии:

— И что это значит?

— Я вернусь вечером, чтобы отвезти вас в клинику, где вам удалят внедрённую капсулу. Тогда и вернёте мне телефон, — сменил тему Глеб и деловито добавил: — А сейчас, прошу, попрощайтесь с Константином и скажите, что я его жду.

Я поднялась и, сунув смартфон в карман куртки, посмотрела на секретаря:

— Хорошо, я скажу ему. До вечера.

Поднимаясь на лестнице, я подумала о том, что всё же стоит проследить за линией своих эмоций. Не могли поцелуи Кости вызвать «дзинь»! Ну и пусть их тоже было два. Я уверена, что счастливой меня сделало кормление уток, зоопарк или вдохновение. Да! Именно это.

Кстати, картина. Выудив из кармана свой старенький телефон, я отправила фото Лидии Васильевне. Если она одобрит, то принесу сегодня в университет. Мне и самой понравилось то, что получилось. Особенно, как легко и быстро родилась работа. Если бы все рисовалось так легко! Но вдохновение приходит редко и чаще его приходится нарабатывать ежедневными многочасовыми мазками: рисовать, переделывать, подправлять. Будто искать на ощупь в тумане сознания. А вчера всё случилось само…

Я застыла на пороге комнаты, не веря своим глазам. Над обломками мольберта стояла растрёпанная Катя. Кулаки сжаты, карие глаза метают молнии, фирменный топ порван на груди. У меня по пищеводу заструился лёд, голос прозвучал хрипло:

— Что произошло?..

— Что?! — крикнула Катя и, размазывая по лицу слёзы, обвинила: — Джинов твой… кобель! Набросился, пока я спала.

— Опять? — я отступила и помотала головой. — Но вчера он…

— Я тоже ему поверила, — нехорошо ухмыльнулась Катя. — И, как оказалось, зря. Горбатого могила исправит. А когда я оттолкнула его, мажор так взбесился, что сделал это.

Она кивнула на обломки и, прихватив ветровку, пулей выскочила из комнаты.

Я смотрела на куски своей работы, а в груди снова заныло. Как он мог ночью сидеть рядом и, положив голову на моё плечо, молча и терпеливо наблюдать, как я рисую, а утром сделать это? Может, он влюбился в Катю? Поэтому её отказ так взбесил мажора?

Ощутив на щеке неприятную щекотку, я зло вытерла мокрую дорожку и поджала губы. Зазвонил телефон, и мне пришлось взять себя в руки и ответить преподавателю.

— Лампова, ты золотце! — восхищённо выдохнула Лидия Васильевна. — Какая работа! Я в восторге. Не знала, как тебе сказать, что выставку сдвинули по срокам, а теперь всё отлично. Неси сейчас же в галерею, открытие в десять…

Сотовый выпал из ослабевших пальцев. Вот и всё.

Дверь открылась, и на пороге возник Костя. На довольном лице капли воды, губы кривит ухмылка, спина горделиво выпрямлена.

Тот, кто второй раз сломал мне жизнь.

Ярость накрыла алым плащом, я едва успела расслышать «Это не я», когда врезалась в Джинова со всей силы. Парень схватил меня за плечи и встряхнул:

— Да зачем мне это?!

Я посмотрела в его зелёные глаза, и к горлу подкатил горький ком. Вот так же он смотрел на меня пять лет назад — как на таракана. В ушах так и звенели обидные слова от парня, которому я осмелилась признаться в чувствах. Я не ждала ответной любви, хотела лишь, чтобы он знал, что стал для меня целым миром. А в ответ узнала, что у меня ни лица, ни фигуры, и совершенно нечем привлечь мужчину.

«Когда вырастет грудь, тогда и признавайся», — снова и снова звучал его насмешливый голос.

И ни фотосессия, ни слова друга, — Сашка меня месяц убеждал, что я красивая и показывал фото, на которых я не видела себя, — не смогли вытащить меня из депрессии. Лишь творчество помогло не утонуть в унынии, и я рисовала сутками. Те картины и помогли мне выиграть конкурс. Вроде судьба дала мне второй шанс. И снова отобрала.

Из глаз брызнули слёзы, я едва понимала, что говорю, что делаю. Перед глазами промелькнули ступеньки, свет утреннего солнца ослепил, а я бежала, не разбирая дороги, и рыдала навзрыд.

Мне нечего дать на выставку, которая вот-вот начнётся. Хорошо, что от нашего университета выставили картины Кати, а то я подвела бы Лидию Васильевну. Сейчас она ждала меня у галереи, но в данный момент я не смогла отыскать в себе мужества пойти туда.

Я остановилась у здания университета — ещё было совсем тихо, ни студентов, ни преподавателей. Рухнув на скамью, опустила голову. Сейчас, ещё пять минут, и я успокоюсь и направлюсь туда. Попытаюсь найти другой выход, попробую договориться о выставке старых работ. Не сдамся.

А всё из-за смазливого лицемера! Ещё вчера Джинов так умело изображал нормального парня, смеялся, кружил, целовал… И я растекалась липкой лужицей у ног того, кто привык соблазнять и переступать через побеждённых. Первая любовь, которую я, казалось, похоронила, расцвела буйным цветом, чтобы окончательно уничтожить меня.

Что может быть хуже?

— Лампова?

Я подняла голову и столкнулась взглядом с мрачным ректором. Он присел рядом и, вздохнув, сухо сообщил:

— Вчера завершилась проверка результатов конкурса. Сожалею, Валерия, но твоя победа признана недействительной из-за подтверждённой информации об особом отношении к тебе Лидии Васильевны. Её голос не был решающим, но до проверяющих дошла информация о снятии твоих работ с выставки… Сама понимаешь.