Онлайн книга «Беременна не по правилам, или Цена одной ошибки»
|
— Меня зовут Тамара. Я жена вашего внука. — Руслан здесь? — изменился в лице старик, осторожно прижимая к себе заегозившего котёнка, стараясь того не уронить. — Нет… Руслан не приехал. Он не смог… — произнесла я в ответ, не зная как объяснить, что Руслан не желает приезжать сюда. Никогда. — Можно войти? Мы получили ваше приглашение, и Руслан сказал, что у вас сегодня день рождения… — А он кто? — Это Матвей Викторович, — представила я водителя. — Он меня привёз к вам. — Руслан женился… — будто зачарованно произнёс дед и, украдкой смахнув слезу, кивнул и позволил нам войти. * * * Третья чашка чая за стареньким столом, выцветшие детские фотографии Руслана, его отца, его мамы… которая, как оказалось, не бросала своего ребёнка… И слёзы, которые срывались и тонули в чашке с остывшим чаем… — Почему вы ничего не рассказали Руслану? — спросила Фёдора Николаевича. — Он ведь до сих пор таит обиду на свою мать, на отца и на вас… Он вздохнул так тяжело, словно груз прошлого могильной плитой придавливал его к земле, не позволяя распрямить уставшую спину. — Я хотел, дочка… Хотел рассказать всё Руслану, но мой сын… Герман… он всегда был неуправляем. Сколько раз я вырывал из его рук то ремень, то нож и… — он утирал старыми узловатыми пальцами глаза, из которых лились слёзы и продолжал рассказ. — Мне никогда не отмыться от того греха, Тамара. Ведь я тоже наказывал Руслана. Тоже поднимал на него руку, на маленького мальчика… Мы хотели, чтобы он был сильным мужчиной… Бить ребёнка и считать, что домашняя тирания и насилие сделают из него полноценного и счастливого человека? Боже… бедный, бедный мой Руслан. Старик долго смотрел в окно, а потом молча встал со скрипучего стула и подлил молока котёнку. — Вы помните, где могила мамы Руслана? — спросила я устало. Это было тяжело и даже больно. Целая трагедия произошла в этой семье, которая могла разрушить жизнь Руслана и только благодаря силе воли и его ангелам-хранителям, он стал тем, кем стал, а не опустился до наркомании и алкоголизма. — Помню, дочка… Помню. Герман лежит рядом с ней. Он ведь любил Кристину. До безумия любил… В тот день, когда она решила уйти от него и забрать с собой сына, он не сдержался… А я всё видел… и не остановил его. Это моя самая главная вина. Я позволил прийти горю в нашу семью. — Он снова смахнул слёзы. — Он ударил её по лицу и… Кристина споткнулась о чемодан и упала… Упала неудачно. Как сейчас помню, вытирал её кровь с пола… А Руслану мы сказали, что она ушла… — Вы могли написать ему письмо с признанием и рассказать всё на бумаге, — выдохнула я, чувствуя непередаваемые эмоции серой грусти и печали. — Герман умер давно, а тайна осталась. И я думаю, ради спокойствия мамы Руслана, и самого Руслана, он имел право знать правду. Ведь он столько лет не понимал, почему она бросила его. Да, вы виноваты, потому что отняли у ребёнка возможность любить свою мать, хоть и ушедшую в иной мир… лелеять тёплые воспоминания о ней. А вы лишили его этого права. Старик покаянно опустил голову и заплакал навзрыд. — Руслан вернётся с командировки и я… я постараюсь его привезти сюда, — сказала ему тихо, сама уже чувствуя душевную боль и невыносимую жалость к этому старику, который наделал столько ошибок в жизни, что неизвестно как теперь ему их отработать и исправить. А его сын и отец Руслана… знаете, я не злая, но туда ему дорога! — Я буду ждать… Вот так я и побывала в гостях у деда Руслана. Разбередила ему душу и оставила одного в слезах. Я ехала назад, и мне было невозможно грустно и очень больно, словно я сама впитала в себя все пролитые слёзы старика и его отчаяние. Время всегда всё расставляет по своим местам, заставляя плакать и рвать душу на куски, чтобы добраться до старых ноющих ран и освободиться от боли… Но ведь ни за что не вернуть былое, чтобы всё исправить. * * * — Ты уверена в том, что Руслану нужно об этом знать? — спросила Люся, отправляя в рот второе шоколадное пирожное. — Может, не стоит? Мужчины они же такие… нежные и ранимые… — Я разбередила ноющую рану его деду. Он страдает и мучается от своих мыслей. Ты бы его только видела, Люсь… Одинокий и никому не нужный. Живёт в дичайшей бедности. Дом уже лет сто не ремонтировался… Вздохнула и отхлебнула своего чая. — Руслан должен знать. И должен с ним повстречаться. Как бы там ни было в прошлом, но его дед сейчас раскаивается. Ему нужно прощение внука и ему необходимо рассказать правду о его матери и показать её могилу. Ох, то был тяжёлый разговор, Люсь… — Ты вот жалеешь его, а ведь он бил ребёнка, Тома. Разве наши дедушки и бабушки, не должны быть, более нежными к своим внукам, чем сами родители? — Всё так… но… мне кажется, у него было столько времени наедине с самим собой, что у него миллион раз произошла переоценка ценностей. — Если ты так чувствуешь, то доводи до конца начатое, но будь готова к тому, что твоему Руслану не понравится твоя самодеятельность. И возможно, он не захочет ничего уже знать. — Возможно, но я должна попробовать, — сказала уверенно. — А про малышку, когда расскажешь? — затеяла больную тему подруга. — Ой, Люся, не спрашивай сейчас. Всё жду подходящего момента. — А он всё не настаёт, — закончила за меня Люся. — И никогда не настанет, Том. — Знаю… — Я тут ходила с Надеждой в клинику, и мы смотрели на малышку на УЗИ. Знаешь, если вдруг что-то у тебя не получится… ну-у-у… или Руслан будет категорически против второй дочки, то я оставлю её себе. Но если всё будет хорошо, то ты просто обязана сделать меня крёстной мамой, поняла? — А я о других кандидатах и не думала, Люсь. Люся благодарно улыбнулась. Вам, наверное, кажется странным, что я так доверяю своей подруге. Но по-другому никак. Я доверяю ей, а она доверяет все свои секреты мне. Наша дружба живая. И как всё живое, она любит нежность и любит правду. Мы с подругой никогда не врём друг другу, потому что нам нет смысла это делать. Если кто-то из нас неправ, то мы не станем осуждать, а примем сторону друг друга. Люди глупы, когда легко отказываются от друзей. А ведь так нельзя. У Руслана нет друзей, а быть может, будь у него хоть один настоящий друг, он смог бы давно отпустить своё прошлое… * * * Руслан вернулся через два дня, ранним-ранним утром, когда солнце ещё даже не думало показывать своё личико. Я услышала шорох одежды и, приоткрыв один глаз, прошептала сонно: — Ты вернулся… Улыбнулась, когда мои губы накрыли прохладные губы мужа. Обняла его за шею и вдохнула уже такой знакомый и полюбившийся запах. — Ты даже представить себе не можешь, как я по тебе соскучился, Тома… — произнёс он. |