Книга Голландская могила, страница 39 – Моника Кристенсен

В следующий раз он проснулся ночью. Красные занавески на окне были задернуты, но полярное солнце всё равно заливало палату тёплым светом.

Тошнота слегка отступила, и в голове прояснилось. Ни секунды не задумываясь, он понял, что находится в больнице. Кнут помнил, как упал, и частично – как его перевозили на вертолёте из Ню-Олесунна в Лонгиер. Помнил жуткую боль в ноге и мучительную тошноту.

Сразу после того, как они приземлились, его прямо в аэропорту осмотрел врач. С ним была и медсестра – встревоженная и сосредоточенная.

И ещё Кнут запомнил, как губернатор Берг осторожно похлопал его по плечу и сказал что-то вроде: «Удачи!» Откуда-то из-за двери палаты доносилась тихая музыка – радио или стереосистема. Спустя ещё немного времени в палату вошла медсестра. Та же самая, что была в аэропорту, с забранными в хвост светло-каштановыми волосами и подколотой чёлкой, из которой на лоб выбивались кудрявые прядки.

– Ну что, не рвало тебя больше? – спросила она и улыбнулась. И Кнут, напрягшись, улыбнулся в ответ.

Во вторник утром в палату вошла другая сестра с подносом – она принесла завтрак.

– Доброе утро, – сказала она, – меня зовут сестра Верит. Я присутствовала на операции, когда мы удалили у тебя из ноги ржавый гвоздь. Пришлось проделать это под общим наркозом, потому что промыть рану оказалось непросто. Поэтому тебя и тошнит. Ну, и к тому же у тебя сотрясение мозга. Постарайся лежать спокойно и поворачивайся плавно.

Несмотря на нестерпимый стыд, Кнуту пришлось просить сестру довести его до туалета. Но внутри, в туалете, от помощи он отказался. Он уцепился за раковину и подумал, что, видимо, предыдущие два дня у него был катетер. При мысли об этом ему стало неловко.

Когда он вернулся в палату, сестра Верит помогла ему улечься.

– Не соскучился по новостям с Большой земли? – спросила она. – Если хочешь, могу тебе принести материковые газеты. В некоторых из них про тебя написали. Но ты особо не переживай, как прочтёшь: мы-то знаем, что ты жив и здоров.

Он кивнул:

– А как зовут другую сестру? Ту, которая вчера приходила?

Все столичные газеты посвятили первые полосы убийству на Шпицбергене. В статьях рассказывалось об удивительной жестокости убийцы и о том, что этим делом занимается криминальная полиция, а это доказывает, что убийцу стремятся найти как можно быстрее.

Все журналисты последовали примеру «Свалбардпостен» и на чём свет стоит бранили губернатора. Они также упомянули о случившемся с Кнутом несчастье, назвав его «трагическим несчастным случаем в Ню-Олесунне». Выживет ли он – пока неясно, писали газеты. Кнут улыбнулся. Ничего неожиданного. Однако губернатору Бергу это всё вряд ли понравится.

Другая медсестра зашла обработать раны. От боли Кнут несколько раз вздрагивал, но руки у неё были мягкие и прохладные, а повязки она меняла умело и привычно.

– Прошу прощения, – сказала она, взяв его под руки и усаживая повыше на кровати.

– Как тебя зовут?

– Ханна Вибе.

– Ты давно работаешь в больнице? То есть… здесь, в Лонгиере.

Она снисходительно улыбнулась:

– Достаточно давно.

– Ты замужем?

Она рассмеялась:

– Ух ты, какой быстрый!

– А парень у тебя есть? Встречаешься с кем-нибудь?

Но она, похоже, рассердилась и принялась молча собирать инструменты.

Жителей Ню-Олесунна случившееся с Кнутом потрясло. Естественно, все знали, что очистная станция – сооружение ветхое и бетон местами осыпается, но теперь, когда произошло несчастье, всё воспринималось иначе.

Когда губернатор Берг сопровождал носилки Кнута до вертолёта, Люнд Хаген поехал с ним. Вернувшись назад, в здание школы, он отыскал всех остальных – они сидели в комнате для отдыха на втором этаже. К ним присоединился и встревоженный начальник «Кингс Бей» – ему явно было не по себе.

– Как все прошло? – спросил он, едва завидев на пороге Хагена.

– Улетели. Кнут довольно редко приходил в сознание. Метался из стороны в сторону и что-то неразборчивое бормотал. Но Берг полетел с ним. Может, он выяснит, что Кнут пытался сказать.

– Не понимаю, – сказал начальник «Кингс Бей», – мы осматривали очистную станцию всего пару недель назад. Плотник говорит, что поднимался на самый верх и что с лестницей было всё в порядке. Конечно, рано или поздно придётся её перекрыть, но, по его словам, это не срочно. А сегодня отвалился целый кусок ступеньки. Плотник сказал, что вообще не понимает, как подобное могло произойти.

Карлсен поднял взгляд. Из-за бессонных ночей глаза у него покраснели, но взгляд был по-прежнему проницательным.

– По-вашему, кто-то специально разломал лестницу? Так, чтобы тот, кто решит по ней пройтись, свалился бы?

– Нет-нет, это уж чересчур, – тихо усмехнувшись, возразил Том Андреассен, – вы уж меня простите, но я что-то не могу себе представить, чтобы в Ню-Олесунне завёлся вдруг убийца. У учёных здесь голова занята только собственными проектами. Они чересчур увлечены, чтобы кого-то убивать. Большинство сотрудников «Кингс Бей» прожили тут уже много лет. Если бы у кого-то из них была склонность к убийству, то все об этом давно узнали бы.

Начальник «Кингс Бей» совсем погрустнел, но промолчал.

Однако Карлсен не сдавался:

– В Ню-Олесунне все знали, что мы осматриваем старые постройки.

Тведт вздохнул:

– У нас тут два криминалиста из Национальной криминальной полиции – надеюсь, у нас хватит опыта выяснить, было ли это подстроено. Полагаю, этим займусь я. Карлсен сейчас не в состоянии.

– Я вам помогу, – вызвался Турбьёрн, – лучше бы я полез, а не Кнут. Он вообще близорукий. И с ним вечно что-то происходит. Вообще странно, что при таком раскладе он ещё жив.

– То есть он притягивает неприятности? – заинтересовался Андреассен. – Я про таких читал! – Жена Андреассена выписывала множество женских журналов.

– Предрассудки! – фыркнул Карлсен.

Но Турбьёрн сделал вид, будто не услышал, и продолжал рассказывать:

– С Кнутом это ещё в детстве началось. В младших классах он был не по возрасту худым и невысоким, и поэтому ему то и дело приходилось доказывать, что он не маменькин сынок. Его мать дико боялась, что с ним что-нибудь случится – а тут ещё и эта история с отчимом. И в придачу старший брат Кнута вскоре утонул.

– Нелёгкое детство, – откликнулся Карлсен.

– Вот-вот. И поэтому он всегда ввязывается во всякие опасные затеи.

Полицейские ненадолго замолчали.

– А где Хьелль? – спросил вдруг Андреассен.

Позже, к вечеру, Турбьёрн позвонил в больницу. Сестра Ханна вошла в палату Кнута с телефоном в руках.