Книга Чёрные зеркала, страница 25 – Анна Бахтиярова

И как язык повернулся? Но он именно повернулся. Сам по себе. Я рта не собиралась открывать. Но вот поди ж ты… Открыла…

Дюваль нарисовал в воздухе знак из десятка перекрещивающихся линий, и мои «жертвы» плавно опустились на пол. Агния и Брайс, одарив друг друга гневными взглядами, разошлись по разным углам. Берт горестно всплеснул руками. Мол, вы только посмотрите: ужас ужасный!

— Ты свободен на сегодня, Берт, — сжалился над помощником Дюваль. — Лилит, проходи.

Накрыло желание броситься наутек, но я пересилила панику. Вошла внутрь «логова» и огляделась. Кабинет вероятного основателя выглядел ни капельки не страшно. Я бы сказала — скромно. Никакой шикарной мебели, никаких помпезных статуй. Картина и та всего одна. С Гвендарлин в лунную ночь. А на столе идеальный порядок. Бумаги лежат стопочками, будто соревнования устраивают, какая ровнее.

— Присаживайся, Лилит, — Дюваль кивнул на стул напротив стола.

Я устроилась на краешке, сложила руки на коленях, как примерная ученица.

— Итак? — спросил он, расположившись в кресле и подперев рукой подбородок.

— Ну… — жутко хотелось съязвить, но это было последним, что стоило делать. — Я забылась и использовала магию на уроке. Кое-кто взлетел к потолку. Как у вас в приемной. Мэтр Сонсбери отправил меня к вам. Посчитал, я заслужила наказание.

— А ты считаешь иначе? — задал Дюваль провокационный вопрос.

Я пожала плечами.

— Одно дело — намеренный вред, другое — случайный. Но, пожалуй, мне следует лучше себя контролировать.

— Следует, — кивнул Дюваль. — Тем более, на днях сюда приедет Грегор Уэлбрук, чтобы поговорить с тобой, Элиасом и Рашель.

Стул накренился. Я не упала лишь потому, что успела вскочить, прежде чем он приземлился на деревянном полу, не покрытом ковром. Пальцы задрожали, и ровные стопки на столе взлетели разом.

— Ох… я…

Дюваль возвел глаза к потолку. Щелкнул пальцами, и бумаги приземлились одной кучей.

— Вот об этом я и говорю, Лилит. Ты должна следить за эмоциями. Вас троих и так подозревают в преступлении. Ни к чему усугублять ситуацию.

Я молчала. Боялась открыть рот, словно любое произнесенное слово вызовет новый выплеск ведьмовской магии.

— Разумеется, наедине с господином Уэлбруком никто из вас не останется. Разговор пройдет в моем присутствии. А также представителя семьи.

Я уставилась в пол, гадая, кто это будет в моем случае. Не Дот же прибудет в Гвендарлин. А мама в ближайшее время вряд ли объявится. Впрочем, и родители Рашель не факт, что поспешат на помощь дочке-предательнице.

— Я поговорю с мэтром Хогардом, чтобы поскорее избавил тебя от ведьмовской энергии, а ты пока постарайся никому не навредить, — он выудил из бумажной горы чистый лист. — Я напишу тебе освобождение от уроков на два дня. Но это не значит, что и домашнее задание отменяется. Постарайся не отстать от сокурсников.

— Да, директор, — пробормотала я, отмечая, что он упомянул Хогарда, а не Габриэлу.

Интересно, он не знает о ее особенности или просто делает вид?

****

Я возвращалась в темный сектор, всё ещё ощущая раздражение и молясь, чтобы по дороге никто не встретился. Иначе тоже рискует поближе познакомиться с потолком.

Однако…

— Лилит!

Нет, маг, окликнувший меня, остался на месте. Это я чуть не воспарила от радости. Ибо на меня весело смотрели яркие зеленые глаза полуведьмака.

— От… откуда? — это всё, на что оказался способен язык.

— Мы прямо с корабля, — оповестил Ульрих и кивнул за спину, где плелся Нильс с сундуком. Розовый от натуги.

Впрочем, у Ульриха поклажи было больше. И сундук пошире, и рюкзак за плечами вдобавок.

— Опоздавшим не доставляют багаж магическим способом, — пояснил он весело. — Но ничего. Мы парни крепкие. Сами справимся. Верно, Нильс?

— Угу, — выдал тот печально, и стало ясно, что он категорически не согласен с братом.

— Давай рюкзак, — предложила я.

Но Ульрих воспротивился.

— Ещё чего, — он расплылся в широкой улыбке, но та быстро погасла.

Мое выражение лица подсказало, что не всё в порядке. Или дело было в ведьмовском чутье, и Ульрих почувствовал переполнявшую меня несвойственную энергию. Как бы там ни было, он велел братцу поторапливаться, и через пять минут мы были в секторе. Правда, бедняга Нильс теперь напоминал переспелый помидор. Пот бежал по раскрасневшемуся лицу похлеще слёз, а каждый вздох сопровождался подозрительным свистом.

— Ничего-ничего, будешь знать, как объедаться заморскими фруктами, — попенял Ульрих, пока Нильс из последних сил тащил сундук по лестнице, ведущей в мужскую половину сектора. Полуведьмак повернулся ко мне, подмигнул и шепнул: — Подождешь здесь?

Получив кивок, он рванул по ступеням, будто дорожный сундук и рюкзак набиты невесомым пухом.

А потом… потом мы ушли из сектора. Спрятались от посторонних глаз в стене. И говорили-говорили. Точнее, говорила я. Обо всем: непростом лете, проблемах ордена, ведьмовском эксперименте, Агнии, Юмми и Дэриане. А еще о ненавистном маге, которому я обязана жизнью. И его вероятном «наследстве».

— Мне кажется это я… Я убила Дэриана.

Признание прозвучало легко. А, казалось, я никогда не смогу сказать это вслух.

— Сильно сомневаюсь. Для этого нужно обладать по-настоящему злой магией.

Ульрих возразил без раздумий. Он не сомневался в моей невиновности.

В отличие от меня.

— А вдруг я ей обладаю? Вспомни отражение. Я в жизни не ощущала такой ярости, как там. Словно всё, что годами скрывалось внутри, вырвалось наружу. Я была готова уничтожать врагов голыми руками. Попадись в тот миг мне кто-то, вроде Свена, наверное, вырвала бы сердце.

— Это были эмоции, усиленные магией отражения. Точнее, усиленная побочка. Я взлетел. Помнишь? Хотя обычно подобного за мной не водится.

Я упрямо покачала головой.

— Это другое. В саду Ван-се-Росса я желала смерти Дэриана. И он умер. А ещё… ещё я кое-что вспомнила о вечере, когда проснулась моя магия. Медведя поглотила странная серая субстанция и, кажется, это я её создала. Мы многого не знаем о моих способностях. Оказывается, я умею высасывать энергию из предметов, да так, что ведьмакам не снилось. А вдруг не только это? Вдруг я способна не только забирать энергию, но и выпускать на волю нечто ужасное, живущее внутри меня?

— Лилит…

— Не пытайся переубеждать. У тебя нет аргументов! Лишь пустые слова! Ты просто не хочешь думать, что я… я… зло во плоти!

Я горестно всплеснула руками и…

Вырвавшаяся на волю энергия была осязаемой. Черной, густой, как дым на страшном пожарище. Она рванула на Ульриха, но вреда не причинила. Не успела. Он ловко начертил в воздухе витиеватый знак, и чернота растаяла, будто и не появлялась вовсе.