Книга Чёрные зеркала, страница 30 – Анна Бахтиярова

— Ну, и какие у нас планы? — поинтересовалась я, расположившись рядом с Ульрихом на диване.

Брайс закатил глаза.

— Какие могут быть планы, если мы уснем, как сурки? А в горизонтальном положении особо не повоюешь. Одна надежда на мэтров Ван-се-Росса и Дитрих. Понимают серьезность ситуации. Подстрахуют.

Элиас развел руками, мол, добавить нечего. Сами мы нынче бессильны.

— Да уж, защитники, — проворчала я, хотя сама ничего путного предложить не могла.

— Кстати, о сурках, — шепнул на ухо Ульрих и добавил в полный голос, — посмотри, какой красивый камушек я нашел. Ты же любишь такие.

Мне в ладонь легла самая обыкновенная галька. Правда, цвета очень даже необычного: зелено-голубая, почти, как бирюза.

— Красиво, — согласилась я и мысленно похвалила Ульриха.

Галька непростая. Зачарованная. Такая, что не даст уснуть в новолуние. Подобные камушки мы использовали в конце позапрошлого семестра, в ту самую ночь, когда вместе с нами против основателей сражались Маргарита Ван-се-Росса и сам черно-белый дух. Отлично! Возможно, нам сегодня нечего противопоставить врагам, но хотя бы не уснем и встретим их в сознании. Нынче и это немало.

…К вечеру потянулись гости. Сначала заглянула Милли, чтобы пожелать удачи. Затем явился Юлиан Хогард, который сообщил, что директор поручил ему расследование инцидента в темном секторе. Мол, есть особые ведьмовские приемы для отслеживания злоумышленников. Дабы исключить нас пятерых, ведьмак попросил у каждлого по волосу для обряда. Я напряглась, но Ульрих едва заметно кивнул и первым вырвал волос из густой шевелюры.

Под конец наведался Эмилио. С наставлениями. И письмом для Элиаса от отца.

— Не замечал раньше, чтобы вы переписывались, — сказал он брату.

Тот пробурчал нечто неразборчивое и невольно бросил взгляд на меня. Вряд ли это укрылось от Эмилио, но мне было всё равно. Я не обязана отчитываться. Как и Элиас.

Разумеется, речь в послании старшего герцога шла о моей матери. Приемной матери. Его светлость Эдвард Ван-се-Росса сообщал, что сумел разыскать леди Ренет Вейн. Она об этом не подозревает. И коли мне необходимо, я могу написать ей. Адрес прилагался. Некий поселок Вишневый в герцогстве (я протерла глаза) Мортимер.

— Речь о семье Тео? — спросила Элиаса шепотом.

— Да.

— Но разве он герцог?

— Герцог его двоюродный дядя. Но живет вся родня в одном замке.

Я усмехнулась. Удивительно. как судьба связывает невидимыми нитями. Тео навсегда покинул Гвендарлин, а теперь сбежавшая от меня мама живет с ним по-соседству.

…Над письмом я просидела до ночи. Легко решиться сочинить маме послание. Гораздо труднее это сделать. Слова не шли. Точнее, шли, но всё не те. Получалось либо нечто плаксивое, либо, наоборот, надменное. Испортив с десяток листов, я отложила непростое дело до лучших времен. Мелькнула, правда, мысль, что если я умру сегодня ночью, мама сама пожалеет об отъзде. Но я отринула ее, как глупую и детсткую. Некрасиво так думать.

— Приятных снов, — пожелала Рашель, когда мы обе устроились на диване.

Она так и не вышла к остальным. Даже ужинала (нам доставили мясную запеканку, овощи и яблочный пирог) одна. Я грешным делом заподозрила, что они поругались с Элиасом, но оказалось, причина в другом. Рашель весь день работала над талисманом — необычно сплетенной косичкой из собственных волос. Способ она вычитала в учебнике по ведьмовству. Мол, если не перепутать плетение и приколоть косичку к ночной сорочке, никакие злые духи не сумеют приблизиться, а, тем более, навредить.

— Возможно, это полная чушь, — проворчала Рашель. — За столетия ведьмаки, наверняка, все способы перепробовали. Но стоило попытаться.

Я улыбнулась, поддерживая соседку, хотя понимала, она потратила время зря.

Уснула Рашель быстро. Меня от погружения в крепкий сон новолуния спас камешек. Я лежала в темноте, прислушиваясь к звукам. Но ничего не нарушало мирную тишину. Минут пятнадцать спустя в дверь постучался Ульрих. Мы открыли ее настежь и поставили два кресла — одно в нашем с Рашель зале, другое — в зале мальчишек, чтобы можно было сидеть рядом, но в то же время не выпускать из поля зрения остальных. Я на всякий случай взяла с собой куклу.

— Думаешь, основатели объявятся? — спросил Ульрих хмуро.

— Сегодня отличная возможность до нас добраться. Ты бы ее упустил?

— Нет. Но, может, проблемы не только у истинного духа, но и у основателей?

— Ты меня пытаешься убедить или себя? — я глянула испытывающе, и Ульрих махнул рукой.

— Сам не знаю. Просто надоело постоянно ждать нападения. Вот бы пожить спокойно. Как все. Для большинства ночь духа всего лишь легенда. Или страшная сказка.

— Ты жалеешь, что оказался в ордене? — изумилась я.

— Нет, — ответил он без раздумий. — Грустно, что мы с тобой не можем вести себя, как все нормальные пары в Гвендарлин. Вместо свиданий между уроками и практическими занятиями у нас постоянно глобальные и, что греха таить, опасные дела.

Пара? Ох…

Губы сами расплылись в улыбке. Наверняка, жутко глупой. За такую я бы себя возненавидела. Но через миг мне стало всё равно. Сознание унеслось из временного пристанища так быстро, что ветру, который рождается над морем, не снилось. И вот передо мной уже не Ульрих, а мэтры, бегущие по тёмным коридорам замка на яркий свет. На свет полыхающего огня. Урсул несся следом, чтобы показать мне разразившуюся в Гвендарлин катастрофу. Но за несколько метров от эпицентра пожара он остановился. От чёрного дыма заслезились глаза, в горле страшно першило. Кот развернулся и затрусил в обратном направлении. Урсул показал главное, а дальше… дальше он не помощник.

«Помогите! Скорее! Нужно спасти их! Книги! Там же книги! Книги!» — оглушил отчаянный женский голос, прежде чем я открыла глаза в отведенном нам зале.

— Что? — тревожно спросил Ульрих. — Ты была Урсулом?

Я облизнула вмиг пересохшие губы и кивнула.

— Библиотека горит.

Ульрих чуть с кресла не свалился.

— Библиотека?! Но кому понадобилось…

— Может, тому, кто боится, что мы отыщем книгу надежды?

Сердце стучало в груди, как безумное, рискуя покалечиться. Библиотека! Вот, демоны! Там же тысячи книг! Книг, которые собирались столетиями! Да, это не сектор со спящими учениками. Но всё равно огромная потеря.

— Ш-ш-ш, — Ульрих приложил палец к губам.

Но я и сама услышала, как скрипнула дверь, что вела из коридора в небольшой холл перед спальней мальчиков. Сердце, которое мгновения назад частило, грозя разорваться, остановилось. Пальцы левой руки вцепились в подлокотник кресла, правой в куклу-талисман. Однако защищаться не потребовалось. Порог нашего «жилища» переступила Летисия Дитрих.