Онлайн книга «Босс. Абсолютная власть»
|
Достала телефон, чтобы позвонить ему, и увидела кучу пропущенных звонков. Конечно, звонил папа, Маринка, Вера Павловна. И, конечно, Слава. Из-за него я выключила звук и пропустила важные звонки. И теперь надо позвонить отцу. Нажала на вызов, набрала воздуха и, как только он взял трубку, выдохнула как можно беззаботнее. — Привет! — Вика, что случилось?! — сразу отозвался папа. — Ничего… — соврала отчаянно, но голос дрогнул, и я разрыдалась. — Ты где?! Я приеду за тобой! — я даже почувствовала физически, как он подскочил и бросился в коридор, где стоят его старенькие ботинки. — Не надо. Я уже почти около дома, — всхлипнула. — Где? — У аптеки. — Я иду! — Не надо, я са… — не успела договорить, папа отключился. И тогда я, подхватив сумку, побежала к дому, потому что папе бегать нельзя. Стоило подумать, чем волнение может для него обернуться, мысли о моей сердечной драме отошли на второй план. Зато добежала до дома вприпрыжку, и с папой встретилась на нашей улице. Обняла его крепко-крепко и поняла, что жить буду. Буду счастлива. Пусть не сразу, но буду, потому что должна ради самого родного и близкого человека. — Викунечка, ну что же ты! — шептал папа, глада меня по голове, как в детстве. — Все хорошо. Просто я наивная дура, верящая в сказки… Большая, а бестолковая! — Тише, тише! — папа взял меня за руку, второй рукой попытался взяться забрать мою сумку, но я не позволила. И сама козочкой попрыгала в дом. Уже скоро мы сидели за стареньким, таким знакомым столом, пузатые чашки горяченного чая обожгли наши пальцы. — Ну, рассказывай, — сурово произнес отец. — Что за негодяй обидел мою дочь? — Он не негодяй, папа. Он мужчина-мечта любой женщины, просто… Такая мечта нам, женщинам, дорого обходится. Что еще я могла сказать? Что легла под мудака? Что расплачивалась телом за цацки и вкусную еду? Что его дочь поверила красавчику с обложки журнала? — Я просто построила замок из песка, пап, — выдавила наконец. — Наступила на золотые грабли и закрутила роман с боссом. — А потом? — папа очень расстроился. Он всегда думал, что я у него умничка, что не сделаю такой глупости, а я… — Инициатором расставания была я, но… все равно гадко и очень обидно, — призналась. — Жалеешь, что бросила? — Нет, — повертела головой и сжала до боли кружку. — Он меня использовал и, может быть, попользовал бы ещё немного. Но я ушла, — даже смогла выдавить из себя улыбку. И вдруг, сидя на темной кухоньке, за старым столом вдруг поняла: внутри меня все замёрзло, скукожилось. И если я не дохну от разрыва замороженного сердца, то жить буду. Зато стану холодной, в чем-то похожей циничностью на Славу. — Пей чай. Там ромашка, мята и стопка коньяка, — тяжко вздохнул папа. — А я постелю тебе на чердаке. Опять ведь там закроешься? Я кивнула и постаралась изобразить искреннюю улыбку. Получилось так себе. — Это опыт, Вика. Мы все набиваем шишки. Не ты первая, не ты последняя. Главное, что поняла, что он за человек. Да больно, но ты у меня сильная, девочка. — Сильная, — кивнула я и, залпом допив чай, поставила ее в мойку. Дома мне стало легче. Пусть все старенькое, ветхое, зато родное, где за простыми хлопотами, начинаешь мыслить здраво. Первым делом я расставила высохшую посуду, перемолола кофе, засыпала его в турку. Хочу сидеть на чердаке, смотреть через крошечное оконце на нашу улицу, зеленые верхушки тополей и крошечными глоточками пить кофе… Но кофе выплеснулся на плиту, залил ее всю. Пришлось вытирать. Пока вытирала — обожглась. Зато поняла, что кроме сердечной боли есть физическая. И хорошо, что хотя бы физически у меня все хорошо! С таким настроем налила себе большую чашку ароматного напитка, поставила на пластмассовый поднос, положила пару печенек и, проявляя чудеса акробатики, пошла забираться по приставной лестнице на чердак. Там, глубоко вдохнув, втянув в себя запах сушеных трав, пыли и дерева, поняла, что дома! Хорошо-то как! * * * Всю следующую неделю спускалась вниз только ради еды и туалета. И мне даже не было стыдно. Обычно я брала на себя все домашние дела, но сейчас у меня не быт сил. Я даже голову не могу помыть, изводимая подсознанием. Каждую ночь мне снится Славка и клянется в любви, ползает на коленях. От радости мое сердце бьется как сумасшедшее. Я почему-то во сне верю в его искренность, принимаю извинения, даже отвечаю на поцелуи… А утром, когда просыпаюсь, ненавижу себя до тошноты. У меня совершенно попрал аппетит. Старая домашняя одежда повисла. И отец, не выдержав, взял мое спасение в свои руки. — Идем на рыбалку, — поставил меня перед фактом. — С ночевкой! — Но комары! — Даже они сейчас твоего вида испугаются, — пошутил он и пошел выбирать мне одежду. Походная одежда сделала меня, исхудавшую, позеленевшую, с красными глазами и волосами-сосульками особенно «красивой». Зато увидев свое отражение в воде, я «проснулась». Что с собой делаю? Чувство самосохранения заставило меня съесть папину уху, показавшуюся самой вкусной на свете. Потом я спала, убаюканная лягушачьими воплями. И очень даже крепко. А потом поймала тощую, полудохлую рыбешку. — Коту отдам, — пробурчал папа, поглядывая на мой «шикарный» улов. А я вдруг в этой рыбе увидела себя. Такая же полудохлая, но всё ещё пытающаяся трепыхаться, всё ещё жаждущая жить. — Пусть плывет, — буркнула я, сунула руку в ведерко и, поймав рыбеху, выкинула ее подальше. — А Ваське я за кормом съезжу. — Дело твое. Только доходяга ты. До рынка не дойдешь. — Ха, дойду! — закинула голову я и улыбнулась солнцу. — Еще до Москвы доеду. — Жирно Ваське будет. — Не из-за Васьки. Это я потом поеду. Сама! — Поезжай, — обрадовался папа, уловивший перемену в моем настроении. |