Онлайн книга «Ты будешь моим мужем!»
Я кивнула. Мне нужно немного осознать… Он поднялся на ноги, потянувшись. — Может быть, заодно принести вам что-то еще? — Нет, спасибо… Унар, почему вы это делаете? — Что именно? — не понял он. — Все это. Вы сидите тут со мной, держите за руку, когда я плачу ночью… Зачем? Вы могли бы уехать уже далеко. Вряд ли вам так сильно нужны деньги. Он пожал плечами. — Знаете, я очень хорошо помню, что такое оставить дом и уехать неизвестно куда, не оглядываясь. Конечно, у вас есть цель и есть деньги, вы вернетесь и все будет хорошо. Но вот тот момент, когда вокруг только леса, поля и чужие люди, и ты один… Когда впервые по-настоящему сталкиваешься с этим, понимая, что никто не поможет… Деньги ничего не значат. Бывает очень сложно и страшно. Одиноко. Не знаю, как правильно объяснить вам, но я помню каково это, милорд. Улыбнулся, чуть-чуть так, только уголками губ и… глазами. Глаза у него серые, и в них тепло и спокойствие. Все хорошо. Его выгнали из дома. Братья. У него не было выбора. А я сбежала сама. Унар принес горячий куриный бульон. Лепешки и немного каши. Пока его не было, я встала кое-как… еще слегка пошатывало, натянула штаны. Надо хоть немного привести себя в порядок. Удивительно, но все мои вещи и деньги на месте. То есть, не то, чтобы я сомневалась в честности Унара, но, по крайней мере, взять из моего кошелька за ночлег и ужин — было бы волне уместно. Или мне еще предъявят счет? Оделась, нашла даже воду — умыться. Осмотрелась. Книжка на столе. Старая, в простом кожаном переплете. Мне было интересно… Ого! Могу поклясться, он читал ее, не просто же буквы рассматривал. Если я хоть что-то понимаю в древнегреческом, то это «Медея» Эврипида. Вернувшись, он застал меня за разглядыванием книги. — Унар, вы читаете на греческом? — это было невероятно. Если встретить его улице — легко подумать, что типичный наемник, хорошо, если имя свое, вместо крестика может накарябать. Солдат. Это во всем: одежде, в осанке, мелких движениях, в том, как он привычно держит руку на рукояти меча, война — его жизнь. Правда, до тех пор, пока не начинает говорить — чисто и правильно, скорее, как благородный человек. Но если он воспитывался с другими детьми герцога, это не удивительно, наверно. И все же — греческий! — Читаю, — он усмехнулся. — Хотя сейчас уже многое начал забывать. Вот, хотел освежить в памяти, книгу подарили мне во дворце. Когда я был ребенком, отец собирался отправить меня учиться в Альвин, туда принимают людей всех сословий, если есть кому платить. На богословский. Говорил, тогда у меня будет хороший шанс найти свое место в жизни. Но все вышло иначе. — Почему не отправил? — Он умер, — Унар пожал плечами. — Да и какой из меня богослов? Вы поешьте, милорд, вам надо набираться сил. И отдыхайте. Сегодня мы точно никуда не поедем. «Мы не поедем». То, что мы вместе — уже решено. Очень вкусный бульон. Я сидела за столом, и Унар сидел напротив, наблюдая за мной. Как-то по-особому, не разглядывая меня, а так… словно за подобранным на улице котенком, радуясь, что я немного пришла в себя и решила покушать. — А вы ведь, наверно, тоже еще не завтракали, Унар? — Я еще успею, милорд. Надо уже, в конце концов, сказать это. — Если вы поедете со мной, я заплачу двадцать золотых. И еще, конечно, вы можете на свое усмотрение заказывать себе еду и эль за мой счет, или вино, если хотите… Большего я не могу предложить. Только свою искреннюю благодарность. Без вас мне пришлось бы очень нелегко. Кто знает, добралась бы я вообще до следующего трактира, или меня бы свалило где-то по дороге? В такую погоду… Что было бы со мной? — Это очень щедрое предложение, милорд. А не боитесь, что заказывая на свое усмотрение, я могу позволить себе слишком многое? Усмешка. Мне вдруг показалось, в этом есть что-то еще. Не в плане угрозы, скорее легкая подколка. Позволить слишком многое… он мог бы, давно мог бы, если бы хотел. Думаю, он все прекрасно понимает в сложившейся ситуации. Скорее я не все понимаю. — Думаю, вы не станете переходить границы разумного, сэр Унар. — Не стану. Видеть границы я умею, милорд. Всю мою жизнь только этим и занимаюсь… И все же. Вы меня совсем не знаете. — Вы тоже совсем не знаете меня, сэр Унар. Вы даже не спрашиваете, куда я еду и зачем. Вдруг я замышляю что-то противозаконное, и вас потом повесят вместе со мной? Он усмехнулся. — Не повесят. В крайнем случае, там, на месте, разберемся. — Но вы даже не спрашиваете. — Знаете, главное, чему я научился за все то время, что был наемником, это не задавать лишних вопросов. Если человек захочет — он расскажет, и я выслушаю. Если нет — это его лично дело. Я еду с вами до Альденбрука, вы мне за это платите, а большего мне не нужно знать. Ничего личного. Только работа. И всегда понимать границы дозволенного. И все же… он пел мне колыбельную ночью, я в этом уверена. И держал за руку, до утра сидя рядом со мной. Все это где-то совсем на грани… * * * Большую часть того дня я спала. Слабость. Да и не знала, что делать еще. Боялась лишних разговоров, расспросов. Просто не понимала, что делать и как себя вести, когда игра перестанет быть игрой. А ведь перестанет. Унар понимает, и не может притворяться вечно. И что тогда? Рассказать правду? Я делала вид, что сплю, благо спать действительно хотелось, и это было самым естественным. Я даже на ужин не стала спускаться, попросила принести мне сюда. Унар принес. Посидел немного со мной и ушел вниз. Что толку сидеть со мной рядом, если я отвернулась к стенке и не разговариваю. А потом — снизу музыка. Смех и песни. Танцы у них там? Я полежала немного, потом поняла, что хочу посмотреть. Одним глазком. Просто не могу тут оставаться. Танцы. Такое веселье внизу. Несколько музыкантов и большой круг радостно отплясывающих джигу людей. И Унар с какой-то девицей в кругу, под руку… смеются… и бешенным ритмом стук каблуков… Я старалась, чтобы меня не видели. Тихо-тихо глянула и сразу ушла. Он догнал меня. Я не успела даже вернуться, только до двери дошла, когда Унар догнал. — Милорд… Замерла. Потом повернулась. Он стоял передо мной… такой… еще разгоряченный быстрым танцем… рубашка расстегнута, в глазах сверкают веселые огоньки… частое дыхание… Я успела разглядеть даже шрам у него на груди, прежде чем поняла, что не могу смотреть. Но и отвернуться не могу. Не знаю, куда девать глаза. И так неудержимо хочется дотронуться… |