Книга Смертельный танец, страница 35 – Лорел Гамильтон

Красивое платье, – сказал Ричард.

Спасибо.

Я повертелась перед зеркалом, проверяя, как сидит юбка. Она была достаточно широкой, чтобы развеваться при повороте. Черные ножны на предплечьях вполне подходили к платью по цвету, а ножи вносили приятный серебряный блеск. И еще ножны на запястье почти закрывали шрамы – был виден только холмик рубцовой ткани на левом локтевом сгибе. Когда-то вампир разорвал мне руку, и тот же вампир перекусил ключицу. Меня эти шрамы не смущали, но всегда, когда я, бывало, куда-нибудь выберусь и наслаждаюсь жизнью, кто-нибудь да уставится и быстро отвернется, встретив мой взгляд. Не в том дело, что эти шрамы были такие уж уродливые. Но они говорили о страшной боли и чем-то необычном. Они говорили, что я бывала там, где мало кто бывал из живущих, и выжила. Так что ладно, пусть глазеют.

Черные ремни, держащие ножны нового ножа вдоль спины, чуть выступали над плечами, но больше поперек спины. Рукоять была скрыта под волосами, но я жакет снимать не собираюсь.

А почему ты этого вчера не надела? – спросил Ричард.

Мне тогда казалось, что брюки лучше.

Он посмотрел на меня, больше на тело, чем в лицо, и покачал головой:

Для свидания с тем, с кем не собираешься спать, наряд чересчур уж соблазнительный.

Я вообще не хотела показывать Ричарду это платье, и уж тем более в тот вечер, когда иду на свидание к Жан-Клоду. Даже не знала, что сказать. Но попыталась.

С Жан-Клодом я доверяю себе больше, чем с тобой, потому для него надеваю короткую юбку, а для тебя – нет.

Это была правда.

То есть для меня ты не надеваешь соблазнительный наряд, поскольку я такой неотразимый?

Вроде этого.

Если я пальцами проведу по твоей ноге, на что они наткнутся – колготки или подвязки?

У него был очень серьезный и уязвленный вид. Когда все на свете летит к чертям, меньше всего я должна была бы волноваться по поводу уязвленных чувств своего кавалера, но вот поди ж ты. Жизнь идет своим чередом, даже если стоишь по пояс в болоте с аллигаторами.

Колготки, – ответила я.

А Жан-Клод узнает, какие на тебе сегодня чулки?

Может спросить, как ты только что.

Ты знаешь, что я не это имел в виду.

Я вздохнула:

Ричард, я не знаю, как облегчить тебе эту ситуацию. Если есть что-то, что может тебя успокоить, – проси.

Надо отдать ему должное – он не попросил меня не ходить. Надо думать, ответ ему бы не понравился.

Иди сюда, – сказал он и протянул мне руку.

Я подошла, и он посадил меня к себе на колени, боком, как Санта Клаус. Обняв меня одной рукой, он положил вторую мне на бедро.

Обещай мне, что не будешь с ним спать сегодня.

Если из-под кровати может выскочить убийца, я думаю, за это можно ручаться.

Не надо шутить, Анита, пожалуйста.

Я провела пальцами по его волосам, как расческой. Такой у него был серьезный вид, такой... обиженный.

Я так давно говорю ему «нет», Ричард. Зачем тебе волноваться насчет сегодняшней ночи?

Платье, – сказал он.

Ну да, оно короткое, но...

Он повел рукой по моему бедру вверх, и рука исчезла под юбкой, остановившись под самыми кружевами комбинации.

Ты надела белье! Боже мой, ты же никогда его раньше не носила!

Можно было бы начать объяснять, как тут одно к другому подходит, но почему-то я не думала, что Ричарда это успокоит.

О’кей, я не буду с ним спать сегодня. Я это даже и не планировала.

Обещай мне, что вернешься и будешь спать со мной. – Он улыбнулся.

Я тоже улыбнулась и соскользнула с его колен.

Ты сначала должен перекинуться. Я должна увидеть твоего зверя – так ты мне говорил.

Я могу перекинуться, когда ты вернешься.

А потом ты можешь достаточно быстро вернуться в человеческий вид, чтобы нам был от этого толк?

Он улыбнулся:

Я достаточно силен, чтобы быть Ульфриком, Анита. В частности, умею менять форму почти когда захочу. Я не впадаю в летаргию после возвращения, как почти все оборотни.

Удобно, – заметила я.

Он улыбнулся:

Возвращайся, и я перекинусь для тебя. Сильвия права – мне пора смириться с тем, кто я такой.

В частности, испытав это на мне?

Да, пожалуй, – кивнул он.

Глядя в его тревожно-серьезные глаза, я понимала, что если он сегодня ради меня перекинется, а я не смогу это выдержать, это что-то разрушит в душе Ричарда. Я от всей души надеялась, что справлюсь.

Когда я сегодня вернусь, посмотрю, как ты перекинешься.

Он был так мрачен, будто заранее ждал, что я убегу с воплем.

Поцелуй меня и выметайся, – сказал он.

Я поцеловала его, и он облизал губы.

Помада. – Он поцеловал меня снова. – А под помадой – вкус тебя.

Гм... – сказала я.

Сейчас я на него смотрела, и мне почти хотелось никуда не ехать. Почти. Тут позвонили в дверь, и я вздрогнула, а Ричард и бровью не повел, будто услышал звонок раньше меня.

Береги себя. Хотел бы я быть рядом.

Там будет полно репортеров, – объяснила я. – Не надо, чтобы тебя сняли с шайкой монстров. Это может уничтожить твое прикрытие.

Я бы сам его уничтожил, лишь бы тебе ничего не грозило.

Он очень любил преподавать, но я ему поверила. Ради меня он готов был раскрыться.

Спасибо, но Эдуард был прав. Я бы слишком волновалась за тебя, а тогда не могла бы как надо следить за собой.

А о Жан-Клоде ты не волнуешься?

Я пожала плечами:

Он может сам о себе позаботиться. К тому же он и так мертв.

Ричард покачал головой:

Ты в это больше не веришь.

Нет, Ричард, он мертвец, и я это знаю. То, что поддерживает в нем жизнь, – это какая-то форма некромантии, отличающаяся от моей силы, но все равно это магия.

Ты это говоришь, но сердцем в это не веришь.

Я снова пожала плечами:

Верю или не верю, а это правда.

В дверь постучали, и голос Эдуарда сказал:

Прибыл твой кавалер.

Иду! Ну вот, теперь снова помадой мазаться.

Ричард потер губы и отнял пальцы с алыми пятнами.

По крайней мере, я буду знать, целовалась ли ты с ним. Эта штука на его белой рубашке будет заметна, как кровь.

Я не стала спорить. Жан-Клод всегда одевался в черное и в белое. Только однажды я видела на нем не белую рубашку – она была черной.