Онлайн книга «Не место для людей»
Бабушка вроде как успокоилась. Но на прощание опять сказала: – Тревожусь я. Стряслось что-то, а понять не могу. Ты подумай о том, подумай хорошенько! И Виктор думал. Всё время, пока «Ласточка» везла его в Москву, к точке перехода. Лишь такое чудовищное скопление человеческих эмоций, страстей, желаний, любви и ненависти способно открывать и удерживать тропы меж Изнанкой и Срединным Миром. * * * Эрик вначале снял футболку, потом расстегнул ремень и стащил джинсы, ловко ухитрившись сбросить их вместе с кедами. Будь он двадцатилетним накачанным юношей на людном пляже – поймал бы десятки оценивающих девичьих взглядов. Но Эрик был тощим и слегка сутулящимся юнцом лет пятнадцати, да и вокруг был не людный пляж в полдень, а пустынный вечерний берег Амурского залива и несколько ровесников. Оставшись в одних выцветших плавках, Эрик посмотрел на Антона. – Ну? Зассал? – Чё ты агришься? – сказал Антон, неловко оглядываясь на ребят. – Это ж крипота! – Го, Антоха, – сказал Эрик спокойно. – Ватафак? Так ты плывёшь? Кто первый повернёт, тот и слился. Антон посмотрел на тёмную воду залива, в которой качались огни Русского моста. Сглотнул. – Я выпиливаться не собираюсь, – ответил он. – Пока, – Эрик подобрал джинсы, запрыгал на одной ноге, натягивая их. – Моё. – Да ну тебя, хикка конченый, – Антон повернулся и пошёл от берега. – Го, парни. Пфф. Ребята пошли за ним – все, кроме Кости. Тот остался стоять рядом с неторопливо одевающимся Эриком. Подобрал футболку, протянул ему. – Держи тишку. – Спасибо, – сказал Эрик. – Чё завёлся? – спросил Костя. Понизив голос, добавил: – Ты же плаваешь как отстой. Если бы он подписался? – Антоха с темноты ссытся, – ответил Эрик. – Ночью не поплывёт. Костя пожал плечами. Эрик был друг, хоть и странный, Антон и впрямь понтовался не по делу и подзуживал Эрика без всякой причины. Но у Кости возникло нехорошее ощущение, что обычный спор едва не кончился бедой. – Идём? – Нет, я домой, – Эрик пригладил волосы и словно переключился – из обычного подростка превратился в примерного старшеклассника. – Обещал родителям вернуться до десяти. – Уже опоздал. – Успею. Эрик развернулся и пошёл к дороге. Костя помедлил несколько секунд, пожал плечами и двинулся к ребятам. Антон что-то громко говорил, наигранно веселясь и пытаясь увести разговоры в сторону. Всё-таки Эрик его уделал. Автобус довёз Эрика к дому в половине одиннадцатого. Хоть он и бравировал, но не успел вовремя. Зато на четвёртый этаж Эрик поднялся по лестнице, чтобы звук лифта его не выдал, дверь открыл очень тихо и проскользнул в коридор. Может быть, родители уже спят? Но родители не спали. Сидели на кухне и разговаривали. Эрик на цыпочках двинулся по коридору к своей комнате, ловко проскочил опасный участок напротив кухни (краем глаза заметив спину отца и стоявшую у окна мать). И уже двинулся было дальше, но замер, вслушиваясь. – Был бы родной – иначе бы себя вёл, – сказал отец раздражённо. – Шастает до полуночи не пойми с кем… Эрик застыл. – Мы его воспитали, – сказала мать. – Он родной и есть. Отец фыркнул. – Вместе же решили, – сказала мать. – Не моя вина, что своих не родили… – Ну попрекай меня, попрекай! – тяжело произнёс отец. – Что на работе надрывался, что здоровье загубил… Эрик стоял, прислонившись к стене. Пытался вспомнить, когда отец жаловался на здоровье. Вроде не было такого. Да и работа у отца была спокойная – в управлении порта. Впрочем, почему у отца? Оказывается, что у чужого человека. Он дошёл до своей комнаты, проскользнул в открытую дверь. Не раздеваясь, лёг на кровать. Полежал минуту, слушая бубнёж из кухни. Родители никогда особо не ссорились, да и сейчас, разве это ссора? Вот у Костяна, когда ссорятся – даже кот с синяками ходит… Эрик достал из кармана наушники, воткнул в уши, запустил трек. Группа «Тёмный пластилин» гнала рэп – опускала Тимати и прочих старпёров по-чёрному. В дверях мелькнул силуэт – Эрик сделал вид, что не заметил. – Эрик! Он вынул наушники. Посмотрел на родителей. – Ты давно дома? – спросил отец растерянно. – Да с полчаса, – ответил Эрик. – Уроки сделал, музыку слушаю. Мать и отец переглянулись. – Ну… хорошо. – Отец ушёл. Мать постояла, потом зашла, прикрыла дверь. Села на кровать. – Что… мам? – спросил Эрик. Она почувствовала заминку. А он не смог её спрятать. Или не захотел. Обычно у него всё получалось – как сегодня, когда пришлось ругаться с Антоном. Эрик мог быть своим в любой компании, мог общаться с кем угодно и кого угодно убедить в своей правоте. И мать мог убедить. Но сейчас – будто не захотел. – Ты слышал, – сказала мать. Эрик молчал. – Мы тебя любим, – сказала мать. – Отец просто переживает, он тоже тебя любит. Он сгоряча… от волнения. Эрик подумал, что это, в принципе, правда. Может и получал он порой выволочки, а пару раз, в детстве, ремня по заднице – но всегда по делу. И подарки ему дарили хорошие, и прикид был правильный, и когда он заболел китайским гриппом – отец и мать сидели рядом, переживали… – Да всё в порядке, мам, – сказал Эрик. – Ты чего вообще? Мать заколебалась. Понимала, что сын услышал правду, но хотела поверить, что ничего не произошло. – Спи давай, – она натянуто улыбнулась. – Завтра в школу. – Завтра суббота, – поправил Эрик. И зевнул. – Но я сейчас, да. Буду спать. Мать вышла, поглядывая на него. Он остался лежать. В груди бухало сердце, было противно и тоскливо, хотя с чего бы вдруг? Антон с мачехой живёт, Костя с отчимом. Наверняка среди компании есть и приёмные ребята. Что он распереживался? Не младенец, чтобы сопли на кулак наматывать. Но что-то изменилось. Даже не в его отношении к родителям. Оно, пожалуй, хуже не стало. Но словно… словно якорь какой-то оборвался. Эрик даже обрадовался, когда поймал себя на этой ассоциации. Оборвался якорь. Его что-то держало, крепко-накрепко, и он к этому привык, смирился. А теперь свободен. Эрик встал, кровать слегка скрипнула. Подошёл к окну. Сквозь деревья и дома виднелся краешек моста над бухтой Золотой Рог. Владивосток – красивый город, Эрик его любил: и летний – тёплый, и зимний – промозглый, и осенний – дождливый, и весенний – туманный. Но сейчас он вдруг ощутил, что город – чужой. |