Книга Нерушимые чары, страница 11 – Барбара Картленд

— Да он совсем дикарь, — с улыбкой заметила Рокуэйна.

— Его никак не удержать, мисс, вот в чем дело! Его милость приказал нам доставить его сюда на тот случай, если решит ехать на нем, а не на Завоевателе, а теперь уж и не знаем, как с ним управиться и доставить домой.

— Его милость собирается ехать на нем?

— Нет, мисс, его кличка Вулкан, и на нем должен ехать Джед. Он вместе с другим грумом, который поедет на жеребце, участвовавшем в скачках, будет сопровождать фаэтон.

— Я не поеду на нем! — воскликнул Джед. — Мне еще не надоело жить!

— Его милость приказал оседлать его?

— Согласно указаниям его милости, мисс, — сказал один из грумов, — мы должны подготовиться к отъезду сразу по окончании скачек.

Остальные грумы кивнули, и один из них сказал:

— Но мы не можем справиться с Вулканом и боимся, что хозяин рассердится на нас!

— Говорю вам, я не поеду на нем, не поеду! — истерично вопил Джед.

— На нем никто не поедет, если мы не наденем на него узду, — ответил другой.

— Позвольте мне, — сказала Рокуэйна. На лицах слуг отразилось изумление.

Когда она открыла дверь в стойло, старший грум сказал:

— Нет, мисс, к Вулкану нельзя входить! Он в таком состоянии, что, не дай Бог, может убить вас!

— Не думаю, — спокойно ответила девушка. Она вошла в стойло и нежно заговорила с конем, вспомнив, как делал это отец, когда усмирял необъезженных животных.

— Почему ты так взволнован? — мягко спросила она жеребца. — Наверно, потому, что тебе не разрешили участвовать в скачках? Это несправедливо. Ты такой красивый, такой величественный. Я уверена, что ты выиграл бы состязание. Но не стоит переживать, еще будут и другие скачки. А ведь ты хочешь, чтобы тобой восхищались и чувствовали себя счастливыми, что едут на тебе.

Так она разговаривала с конем, стоя у стенки и не приближаясь к Вулкану, который устало наблюдал за ней, прядая ушами, словно прислушивался.

Наконец, продолжая восхищаться им и расхваливать, Рокуэйна сделала несколько шагов в сторону коня.

Казалось, Вулкан немного успокоился и уже не пытался встать на дыбы.

Рокуэйна совсем приблизилась к нему, потрепала по шее, погладила нос и уши, и, видимо, ему так это понравилось, что, когда она перестала гладить, он потянулся к ней мордой.

Только тогда, не повышая голоса, девушка сказала:

— Дайте уздечку!

Грум, державший уздечку, вошел в стойло и протянул ей.

Она взяла ее правой рукой, продолжая левой поглаживать жеребца. Накинув узду ему на голову, она сказала:

— Ведь ты не хочешь оставаться здесь в такой чудесный день. Пойдем со мной на солнышко. Там просторно, не то что здесь.

Девушка развернула жеребца, вывела его из стойла и только тут заметила, что на нее изумленно взирают уже не три, а четыре пары глаз.

С минуту она смотрела на маркиза и поняла, что он поражен.

Затем, намеренно не обращая на него внимания, вывела жеребца во двор конюшни. При этом она продолжала рассказывать, как приятно ему будет во дворе и как все будут восхищаться им.

Остановив его, она сказала:

— Седлайте его, только очень осторожно. Она почувствовала, что Вулкан окаменел, когда к нему подошел другой человек, и крепко натянула узду, чтобы не дать ему встать на дыбы. В этот миг, не веря своим глазам, она увидела, что седло принес сам маркиз.

Он осторожно, как она и просила, положил седло на спину коня.

Пока грум крепил подпругу, маркиз подошел к ней и спросил:

— Кто вы? И откуда вы знаете, как управляться с таким своенравным животным?

Рокуэйна посмотрела на него и улыбнулась.

Она зашла к Вулкану в стойло и машинально сняла шляпу, опасаясь, что она будет ей мешать.

И теперь, когда ее волосы сияли в солнечном свете, девушка казалась миниатюрной рядом с огромным жеребцом.

Маркиз был так высок, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. В его глазах читалось удивление.

— Вулкан просто балуется, а лошади всегда знают, когда их боятся, и тогда ведут себя вызывающе.

— Как ваше имя?

— Рокуэйна.

Она не собиралась ничего добавлять, но, поняв, что он ждет, неохотно добавила:

— …Брант!

— Вы член семьи герцога! Я не видел вас вчера? вечером, видимо, вы только что приехали?

— Нет, я здесь живу.

Но тут она сообразила, что ей не следует разговаривать с маркизом и что если герцогиня узнает, то ей несдобровать. Поэтому она поспешно сказала:

— Теперь Вулкан будет слушаться, но, мне кажется, вам самому следует ехать на нем и приучить к себе,

— Вы даете мне наставления? — посмеиваясь, спросил маркиз.

— Нет-нет! Я просто посоветовала, и позвольте поздравить вас с удачным финишем на скачках.

Затем, не в силах удержаться, она спросила его:

— Кто выиграл?

— Мы согласились, что пришли одновременно, — ответил маркиз и по лицу девушки понял, что она рада.

Она передала уздечку маркизу и сказала:

— Это было потрясающее зрелище! И лошади у вас великолепные!

Она повернулась, не дождавшись его ответа, и побежала через двор, на бегу вспомнив, что оставила в стойле свою шляпу.

Вернувшись к себе, Рокуэйна еще раз вспомнила всю сцену с видимым удовольствием.

Но, подумав о маркизе, она пришла к заключению, что многое из услышанного о нем — правда.

«Он действительно подавляет, — сказала она себе. — Встретиться с таким человеком все равно что со стихией или препятствием, которое, кажется, и не одолеешь».

«Лучше бы я его никогда не видела. Скорее всего, мы не увидимся больше, а забыть мне его будет трудно», — думала Рокуэйна.

Из окна она видела, как в замок съезжаются участники скачек, приглашенные на обед, над приготовлением которого повара трудились целую неделю.

И немудрено: ведь готовили оленину, жарили молочных поросят, кабаньи головы, не говоря уже о бесконечных бараньих ножках, курах, форели.

Как на скачки, так и на последующий обед всегда приглашались исключительно мужчины, так что даже если бы герцогиня не уехала в Лондон, ей не довелось бы увидеться с мужем за обедом.

Неожиданно для самой себя Рокуэйна подумала, как хотела бы она оказаться в роли дочери герцога и присутствовать в гостиной, где маркиз будет прощаться с дядей.

Она почувствовала необходимость вновь поговорить с маркизом и составить собственное мнение об этом человеке, несомненно интересной личности и яркой индивидуальности, о котором, ко всему прочему, ходило так много слухов.