Книга Другая женщина, страница 28 – Сэнди Джонс

– Позволю себе заметить, что я до сих пор замужем, моя юная леди. И если ты хочешь, чтобы твой брак продержался значительно больше одного года, тебе следовало бы воспользоваться моим опытом. Ты должна быть покорной. И тебе не стоит проводить на работе столько времени. Место женщины – дома.

Я позволила себе громко расхохотаться:

– Раз уж мы заговорили о доме – когда вы планируете вернуться в свой собственный? Завтра будет ровно неделя, как вы здесь.

Она попыталась схватить пульт, который уже лежал у меня на колене. Но я успела первой. Да, это было очень смешно.

– Когда это устроит Адама, – резко ответила она.

– Адама? Это не его решение.

– Мы с ним говорили дня два назад. – Она сообщила об этом так небрежно. Но ей явно очень хотелось подчеркнуть, что они вели друг с другом беседу, в которой я не принимала никакого участия. – И он сказал, что ему комфортнее, когда он знает, что я здесь. Тут он лучше может обо мне заботиться.

Я мрачно подумала: но это не он о тебе заботится, а я.

– Так что, когда мы с Адамом почувствуем, что я достаточно окрепла, я вернусь домой. – Зевнув, она посмотрела на часы.

– Конечно, Памела. Вам нужно будет уехать только тогда, когда вы почувствуете, что готовы. Мало ли что с вами может стрястись, когда вы одна. Даже думать об этом боюсь. Я имею в виду – вы же можете слечь в любое время, так что нам нужно проявлять большую осторожность.

Произнося «слечь», я изобразила пальцами кавычки. Не знаю, отчего она стиснула зубы: от этого или от того, что я снова назвала ее Памелой.

– Уже поздно. Идите ложитесь. А я подожду Адама, – продолжала я. – Вы правы. Мне, конечно, не стоит укладываться, пока он не пришел. Никогда не знаешь, что ему понадобится. Или захочется.

Мы обе знали, что я выиграла одно очко, хотя она и не подала виду.

– Вот и умница. – Она ловко встала с дивана.

Я смотрела, как она потягивается, подняв руки высоко над головой. При Адаме она никогда бы не стала этого делать – из опасения показать, какая она гибкая и подвижная на самом деле. Она стала настоящим мастером по части таких обманов: я заметила, что при нем у нее слегка меняется манера поведения, облик, проявления всяческих бытовых навыков, даже голос.

– Проследишь, чтобы с ним все было в порядке? – спросила она.

Я кивнула.

– И если окажется, что он пил, не заводись. Иногда он может себе позволить сорваться с поводка.

Я посмотрела на нее и недоверчиво покачала головой. Может, ее брак с Джимом вовсе не был таким, каким она старалась его изобразить. Я не могла представить ее в роли забитой жены, угождающей всем капризам и прихотям деспота-мужа. Для этого у нее слишком твердый характер. Но, возможно, лишь утрата мужа наделила ее такой силой. Ей наверняка пришлось порядочно напрячься, чтобы нормально вырастить своих двух мальчишек. Я вот наверняка бы с этим не справилась. Чего там, я даже вообразить такого не могла. Может, так и возникла эта ненормальная связь? И ей кажется, что нить порвется, если у ее сыновей будут обычные отношения с женщинами. Какая-то частица меня была даже готова начать ей сопереживать. Этой частице хотелось бы, чтобы я села рядом с ней и сказала, что не собираюсь уводить у нее сына. Что она останется частью его жизни, нашей жизни. Зачем это перетягивание каната – когда обе мы все время словно пытаемся доказать, кого Адам любит больше? Так бы я ей сказала. Но потом я вспомнила все ее слова и поступки, все те обиды, которые она мне причинила и в которых не было ну совершенно никакой необходимости. Мы могли бы подружиться. Господи, да она могла бы даже, что называется, обрести во мне дочь. Однажды она мне призналась: мол, она жалеет, что у нее нет дочери, ей очень этого не хватает. Да, такой шанс был. Теперь он упущен – исключительно по ее вине. Ну ладно, если она хочет, так тому и быть. Но я не позволю ей меня сломать. Тем более в моем собственном доме. Она должна уйти.

Когда я смотрела последний раз, DVD-проигрыватель показывал 0:24, но бог его знает, сколько уже было времени, когда Адам в буквальном смысле свалился мне на голову, неуклюже пытаясь стащить с себя ботинки.

– Господи помилуй, – проворчал он в ответ на мой вскрик. – Что ты тут делаешь?

Я выпрямилась на диване. Глаза у меня слипались, шея окаменела от напряжения.

– Поджидаю тебя. Как правильная женушка, – прошептала я, пытаясь прийти в себя.

Он стоял передо мной в носках, слегка покачиваясь.

– Очень мило, – выговорил он. – Что я сделал, чтобы это заслужить?

– Речь не столько о том, чего заслуживаешь ты, сколько о том, что нужно мне. – С негромким смехом я потащила его к себе, ухватив за ремень брюк. – У нас так давно этого не было. – Его ширинка оказалась как раз на уровне моего лица, и я потянулась к ней рукой.

– Нельзя, – пробормотал он без особой убежденности. – Вдруг она войдет.

Я пожала плечами и продолжила свои ласки.

– Ш-ш. Нет, Эм, не надо. Ну я серьезно. Нельзя. – Но он уже сам хихикал, и я знала, что добьюсь своего, потому что видела: он сам этого хочет.

– Уже почти неделя, – шепнула я, по-прежнему орудуя руками. – Ну сколько нам еще ждать?

Он вдруг сжал мои руки, остановил их:

– Еще чуть-чуть. Пока она как следует не оправится.

– Сколько это – «еще чуть-чуть»? – Я резким движением отвела его руку в сторону. – Мне нужна дата. Что-то такое, на что можно ориентироваться. Чтобы знать, когда мы наконец опять получим квартиру в свое распоряжение.

– Эм, я знаю, это непросто. Еще несколько дней.

– Значит, к воскресенью? – напирала я.

Он нерешительно молчал.

– Пообещай, что к воскресенью, а то я продолжу.

– Получается, я так и так проигрываю. – Он рассмеялся.

Я взяла его в руку и почувствовала, как напряглось все его тело.

– Господи, – выдохнул он.

– Ну, решай, – поддразнила я. – Что ты выбираешь? Скажи «воскресенье», и я перестану.

Я ускорила движения.

– Боже мой, Эм.

– «Воскресенье» – и стоп? Или «воскресенье» – и дальше? – Он был прав: в такой ситуации ему не выиграть.

Он застонал. Я понимала, что теперь-то он ни за что не попросит меня остановиться.

– Продолжай, – шепнул он. – Главное – не останавливайся.

Так я и думала.

Нужно изменить динамику наших трехсторонних отношений, решила я. Милой Памми пора осознать расстановку сил: мы с Адамом – против всего мира. Вместе. Как равные. Как пара, которой мы и являемся. А не как две отдельные сущности, какими она нас ошибочно воспринимает своим извращенным, искаженным сознанием.

Все эти дни я придумывала всевозможные способы от нее отделаться, но в жизни не додумалась бы до этого трюка: как оказалось, нужно просто устроить так, чтобы Памми узрела член своего ангела-сыночка у меня во рту.