Книга Вернись ради меня, страница 62 – Хэйди Перкс

– И как вы поступили? – спрашиваю я, благодарная за то, что она решает выговориться, и очень надеясь, что она успеет до возвращения Боба.

– Боб винил себя в том, что я не беременела, хотя мы так и не выяснили, в ком причина. Однажды он пришел домой и сказал, что одной малышке нужен хороший дом и заботливые родители. А у нас есть возможность перебраться на идеальный остров. Что мне оставалось делать? – Руфь разводит руками, словно на ее месте любая поступила бы так же.

– Удочерить.

– А в чем разница? – Руфь качает головой. – Мы пытались. Я собрала все нужные бумаги, но на меня посмотрели свысока и решили, что я недостойна быть матерью.

«Или что Боб не годится в отцы», – думаю я.

– Во время одного из визитов работников социальной службы Боб заявился домой навеселе. Он клялся, что не смог отпроситься с работы, хотя всем было очевидно, что он забыл. Я увидела, как мой последний шанс вылетает в дверь вместе с уходящими социальными работниками. Но это не моя вина. Система подвела меня, подставила бы и Джилл, а я знала, что смогу подарить ей прекрасную жизнь. И она у нее была! Она не жила впроголодь, не спала в мокрой постели…

– Все равно так нельзя, – возражаю я.

– Я ее любила, – тихо добавляет Руфь. – Я так ее любила!

– Я знаю.

– Но под конец и я ее подвела. Я не знала, что она была больна.

Не выдержав, я беру Руфь за руку.

– Джилл по тебе очень скучала, она… никогда не переставала надеяться, что ты вернешься, – говорит Руфь, уставившись в угол комнаты. – Она не получала твоих писем – Боб перехватывал их.

– Зачем? – спрашиваю я, едва дыша.

– Прости меня, – Руфь отдергивает руку. – Я не хотела, чтобы он это делал, но после всего, что случилось…

– Вы имеете в виду, с Айоной? Руфь, а что с ней случилось?

Руфь делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

– Меня там не было, я точно не знаю.

– А мне кажется, знаете.

– Только с чужих слов, – она смотрит на меня. По ее щекам бегут слезы, а руки мечутся вверх и вниз по халату, царапая кожу через ткань.

Громко хлопает дверь черного хода, однако из нас двоих только я оглядываюсь в ту сторону, ожидая появления Боба.

Снова грохот – и тяжелый звук падения.

– Тебе нужно идти, – шепчет Руфь так тихо, что я сомневаюсь, не послышалось ли мне. – Иди, – повторяет она, но я не двигаюсь с места. И в это время в дверном проеме появляется Боб: тяжелое темное пальто, мокрое от дождя, черные волосы прилипли к лицу. Его взгляд прожигает меня насквозь.

Бей или беги.

На своих консультациях я всегда призывала клиентов убегать от физической угрозы. Я тоже не храброго десятка, когда дело доходит до драки. Но сегодня я не двигаюсь с места.

Как Дэвид и сказал, Айона сидела на скамейке у причала. Она вскинула взгляд, когда Мария вышла из-за деревьев, и женщина, поколебавшись секунду, подошла и присела рядом с ней.

– Мы не те, кого ты ищешь, – сказала она, пристально глядя на девушку. Айона уже не выглядела такой самоуверенной, как раньше, и Марии стало любопытно, как Дэвиду это удалось. – Я думаю, ты здесь ищешь сестру, и хотя вы с Бонни похожи – это не она.

– Вас бы это устроило, правда? – бросила Айона, но это было сказано скорее с обреченностью, чем со злобой.

– Почему ты вообще решила, что твоя сестра здесь?

Марии хотелось знать, что известно девушке.

Айона подтянула колени к груди.

– Я всегда помнила, что у меня когда-то была младшая сестра, однако мать твердила, что я ошибаюсь. Она говорила мне, что я все придумала. Но я-то знала, что нет! Я помнила, что девочка была в моей комнате, помнила, как она плакала, как пахла. Разве такое придумаешь?

Мария еле заметно покачала головой.

– А потом она исчезла. Еще сегодня она была здесь, а назавтра пропала, как и не бывало. Я очень хотела ее найти и выяснить, что случилось. Иногда я даже думала, что мать могла с ней что-нибудь сделать, – Айона передернула плечами. – Три года назад я решила разыскать сестру. Я сказала об этом матери, и она совершенно свихнулась. Она очень разозлилась и была настолько не в себе, что вдруг выпалила всю правду. – Айона коротко рассмеялась. – Она призналась, что продала ее. Своего ребенка. Как вам это нравится? После этого я не могла больше на нее смотреть. Мне трудно было заговорить с ней. Мать, слава Богу, быстро это поняла, и у нее хватило ума оставить меня в покое.

– И что ты сделала дальше?

– Я увидела по телевизору передачу об усыновлении, и это навело меня на мысль. Я стала встречаться с парнем, который работал в больнице, что упоминалась в той телепрограмме. Он, конечно, был полным ничтожеством, но он помог мне найти все необходимые учетные документы. Тогда к нам в дом приходила женщина из социальной службы, и в этих бумагах я увидела ее имя. Мать обычно бурчала: «О, опять радость пришла в дом …» ^[8] – Мария вздрогнула, услышав имя своей матери. – Однако я очень ждала ее прихода, потому что она была добрая и приносила мне что-нибудь вкусненькое. А потом я увидела в газете ее некролог, где упоминалось, что у нее была дочь. Я подумала, что эта зацепка завела меня в тупик, но все же поискала ваше имя в Интернете и нашла статью с фотографией в газете. Вы протестовали против каких-то событий на острове.

Мария вспомнила статью, которую Стелла с гордостью наклеила в свой альбом.

– Ваше имя черным по белому значилось в заголовке, а рядом еще одно, которое я узнала. Сперва я не понимала, где я могла слышать об Энни Уэбб, но потом вспомнила, что в больничных документах она числилась акушеркой. Я бы не стала про вас читать, но то, что вы обе уехали на Богом забытый остров, мне показалось странным. Я захотела поехать туда, чтобы увидеть все своими глазами, и купила однодневную экскурсию. Потом приехала еще раз. Я наблюдала за вами и вашей драгоценной семьей, и… – Айона внезапно замолчала.

– Продолжай, – шепотом попросила Мария.

– Вы выглядели такими идеальными поначалу, но Бонни… Она не была похожа ни на вас с Дэвидом, ни на остальных ваших детей. И я это сразу увидела. Чем дольше я наблюдала за Бонни, тем больше убеждалась – она вам чужая. Тогда я решила, что это наверняка моя сестра, которую у меня отняли, чтобы продать вам. И меня ужасно злило, что у нее было все это, а меня оставили ни с чем, – процедила она.

– Только Бонни не твоя сестра, – произнесла Мария.

– Но когда я приехала в начале лета, она вцепилась в меня, как клещ. Она говорила, что никогда не была здесь счастлива и не ощущала себя родной в своей семье.