Онлайн книга «Саята. Заря иных Богов»
— А что ж она тебя к делам твоим девичьим не готовит? — вновь удивилась я. Не место хозяйской сестре на побегушках, как работнице. — Нет у ней времени, про мою никчёмную душу суетиться, — ответила Липа, и — мне послышалась, — будто всхлипнула. — Не по порядкам это, — я покачала головой, но сделать ничего не могла — в чужой дом со своими правилами лезть — не дело, — Михай, — я кивнула на солнце, что уже за горизонтом спряталось. — Нам пора, — он виновато посмотрел на Липу, — прощай, да не поминай лихом. Липа подняла заплаканное лицо и поклонилась в ответ. — Всегда рады будем видеть вас у себя в гостях. — Жалко мне её, — Михай шёл, опустив голову. — И мне жалко, да не наши тут с тобой порядки, чтобы что-то менять. — Засидится в девках, кому от того польза? — не унимался следопыт. — Ты, гляжу, из девок её выводить собрался? — улыбнулась я, — устроится её судьба и без тебя. К тому же сейчас ты безродный, и ей от того лучше не станет. — Почему ж я безродный? — удивился Михай, — я ж внук старосты! Первый парень на деревне! — Был, — я невесело усмехнулась, — пока из дома не ушёл. — Как же так? — опешил Михай. — И что ж теперь? Он остановился. — И не вернуться мне больше в семью? — А примут тебя, после ухода-то? — вопросом на вопрос ответила я. — А ей того знать не надобно! — нашёлся следопыт. Я покачала головой, но говорить ничего не стала. Знала, что храбрится он сейчас. Не привык ещё к безродности. А впереди нас толпа собиралась весёлая. Кто-то песню тянул, а кто на балалайке подыгрывал. — Свадьба, что ли? — я присмотрелась. И впрямь, никак — свадьба! — Невесту с женихом уложили, — пояснила Михаю, — теперь родня до утра гулять будет. — Фома! Хватит яйца высиживать! Айда к нам! — звонко крикнул молодой парень, одетый в богатые одежды. — Оставь меня, не слышал что ли — нога болит, — устало, но всё так же упорно (и, похоже, не в первый раз) повторил тот, кого назвали Фомой. — Здоровья и долголетья этому семейству, — поклонилась людям и хотела, было, пройти дальше, как тот молодой перекрыл мне дорогу. — Не уходи, красавица, отпразднуй с нами! — Не могу я, люди добрые, должны мы с братом до ночи домой вернуться, — откланялась я, пытаясь пройти мимо. — Довезу тебя до дома, милая, гляди какой у меня жеребец, — юноша указал на конюшню. — И впрямь, красивый, — я постаралась скрыть улыбку. Жеребец был самый простой. И любят же мужчины своими лошадьми хвастаться! Знали бы они, какие кони были там, откуда я родом… — Что красивый? Быстрый, как молния! — принялся расхваливать молодец. — Верю я тебе, да идти мне нужно, — я попыталась вырваться, но вдруг услышала знакомый голос. — Это не та ли, Фома? — Михай, уходить нам надо, — зашептала братцу на ухо. — Что случилось? — Мы с тобой вчера на добрых людей наткнулись… когда ты по лесу в буром меху шатался… — Это не те ли охотники? — переспросил Михай. — А ты как помнишь? — я удивилась. — Не помню. Следы на подступах к деревне были странные. Обутки, вроде, охотничьи, да шли как-то странно… не то пьяные? — А ты что же мне не сказал? — я еле сдержалась, пытаясь вырваться из толпы празднующих. — Так что ж я, знал, что ли? — так же тихо отвечал Михай. — Михай, этих охотников я уложила, когда они в тебя стрелу воткнули, — почти беззвучно выругалась я. Тот ничего не ответил, лишь скорости прибавил. — Куда ж ты, красивая? — возмутился молодец. — Эй, остановите её! Она это! — закричали им в след другой голос, когда до края деревни было рукой подать. — Плохо дело, — я и не думала останавливаться. — Да с чего ты взял, что она-то? — заспорил другой голос. — Да что ж я, не признал бы? Эй! Путница! Ты по что добрых людей, которые к тебе с помощью идут, обижаешь? После таких слов нельзя было идти дальше. Я развернулась и крикнула: — Не знаю я, отец, про что речь ведёшь, да мы с братом торопимся. — Признал я тебя, колдовка ты! Меня на двадцать локтей откинула! — Не могу я врать, Михай, — я прикусила губу. Закон для всех хранителей силы был непреложным. — Не ври, — ответил тот, — расскажи о том, кто я. — Чтоб с тебя, живого, шкуру содрали? — Ты уверен, Фома? — спросил тот молодец, что жеребцом хвастался. — Да чтоб я тут же сквозь землю провалился! — сплюнул тот. Толпа неуверенно качнулась. — Колдовка? А чего с мальчишкой ходит? — Так околдовала! — Для своих дел недобрых использовать будет! — завопил совсем пьяный дед и упал в канаву. Толпа рассмеялась, но на меня уже недобро поглядывала. — Они ж сейчас на нас пойдут, пьянь рваная! — разозлился Михай, в котором тут же проснулись все домашние привычки. — Да вот в том-то и беда, что не рваная, — я покачала головой. Первый камень не долетел локтей пять. — Бежать нельзя — что скажут, когда узнают, кто я? — А почему сейчас не скажешь? — удивился Михай, уворачиваясь от второго камня. — А ты поди, объясни пьяному, что земля круглая, — я напряженно усмехнулась, продолжая отступать. — Сжечь её, окаянную! — заорала баба. — И почему им всем так сжигать нравится? — искренне возмутилась я. — Зрелищ подавай, темнота окаянная! — не на шутку вскипел следопыт. — Ну-ну, успокойся, Михай, кто знает, что… Но я не успела договорить. Камень, лихой рукой брошенный, в плечо Михаю пришелся, и кинулся он на толпу, медведем тут же обернувшись. — «Стой!» — крикнула ему. Медведь нехотя остановился. Бабы визжали; мужики, что совсем пьяными были, в канавы от страху попадали. — Не трогайте нас, — крикнула я, — и мы вас не тронем! — Что здесь происходит? — раздался знакомый голос. Ядвига подошла к толпе, что тут же перед нею расступилась. — Вчера мой друг слегка напугал ваших охотников, — ответила ей, следя за своим бурым братцем. — Так про неё вы мне с утра рассказывали? — спросила Ядвига Фому. — Про неё, Ядвига! — Липа! — крикнула. Девчушка мгновенно оказалась рядом с ней. |