Книга Гроза над Италией, страница 61 – Владимир Поляков

Идея же относительно раскола рода Сфорца на противоборствующие группировкиАлександру VI явно понравилась. Более того, он признал факт, что надлом то уже произошёл, учитывая крепкую связь Асканио Сфорца с его должностью вице-канцлера и категорическим нежеланием её терять. А где один, там и другие. Если ещё и действительно яркую, знаковую фигуру ухитриться перетащить на свою сторону, тогда многое может стать совсем уж удачным для нас. Сложно? Да. Невозможно? Это вряд ли!

— Скоро возвращается Мигель, — как бы между делом оборонил Родриго Борджиа. — Вместе с большой частью войска.

— Сенигаллия?

— Она, сын. Последний оплот делла Ровере в Папской области, на наших землях. Змею надо добить, чтобы она не уползла в камыши и не вернулась потом с новыми силами и свежим ядом.

— Тогда нужно окончательно убедить Чибо, Каэтани и других, что им ничего не грозит… до тех пор, пока они нам верны.

— Чибо, — усмехнулся понтифик. — Эти трясутся особенно сильно из-за продажи того замка. Их сначала побольше напугать, а потом смилостивиться. Я пошлю к ним нашего родственника, Хуана де Борха-Льянсоль. Умный юноша, я бы хотел, чтобы вы получше узнали друг друга, сын.

Просьба? И нотка опаски в голосе, вот только её причина… Ах ты ж мать твою! Понял, и мне стало одновременно смешно и немного грустно. Родриго Борджиа в какой-то мере опасается, что я могу в штыки воспринять излишнее возвышение дальнего родственника, уже ставшего кардиналом, к тому же молодого и талантливого. Нет уж, такой конкуренции я как-то и не думаю опасаться. Это только подобных «братцу» Хуану буду устранять быстро и жестоко, ибо нет ничего хуже, чем никчёмность и бездарь, невесть что о себе возомнившая и пытающаяся пролезть на самый верх, используя вместо талантов и ума всего лишь родственные связи.

— Это будет хорошей проверкой для родной крови, отец, — доброжелательно, без тени негатива сказал я. — Надеюсь, что он справится и с этой несложной задачей, и в дальнейшем станет ещё одной опорой нашего рода на пути долгом, сложном и замысловатом. Пусть не стесняется обращаться за советом, я с радостью ему помогу, открою некоторые особенные тайны, которых без посторонней помощи увидеть можно, но очень уж сложно. Но к другим тоже нужно послать понимающих людей.

— С Пикколомини поговорит их родственник-кардинал. Этого достаточно. Фарнезе… они не осмелятся и думать о предательстве наших интересов, — понтифик посмотрел на мою открытую улыбку-ухмылку, на с трудом сдерживающуюся Бьянку, пока не научившуюся держать лицо, и отмахнулся. — Сами понимаете, почему. Каэтани будет обещано, что Колонна своё получат. Не сейчас, но как только. С их представителем я поговорю сам, как и с Бонкомпаньи, нейтралитет которых тоже хочется сохранить.

Хорошо. Нет, совсем хорошо. После таких разговоров можно будет начать следующий раунд — явно и толсто намекнуть союзникам на то, что в свете осложняющихся событий неплохо бы проверить собственных солдат с целью возможного их включения в армию Святого Престола, буде возникнет необходимость. О, она возникнет, просто им до поры знать не стоит. И последнее на сегодня.

— Отец, пора гнать метлой и пинками всех, кто занимает должности в Риме и не только, но при этом нам враждебен. Мы по сути кормим врагов из собственных рук. А это допустимо лишь если подаёшь им чашу с ядом.

— Рано… пока.

— Я понимаю. Потому и нужно составить список тех, кто займёт освободившиеся места. Скоро займёт, о чём можно намекнуть тем же Пикколомини, Фарнезе и прочим. Пусть знают, ради чего нас поддерживают, что они получат за свою верность в нужное нам время.

— Каждому своя награда. Я услышал тебя. Чезаре. И приму меры, чтобы они поняли выгоду верности и опасность предательства. Пагубность желания стать нашим врагом. Потому… вымети делла Ровере из Сенигаллии. Хочешь договаривайся, хочешь — сравняй с землёй все укрепления и повесь защитников на деревьях. Я разрешаю любые меры.

— Сделаю. Мигеля и Бьянку беру с собой. Тут останется Раталли, он справится с оставшейся частью войска и возможными вспышками недовольства. Если что, под боком, в Остии, Эспиноза с сильным гарнизоном, половину он легко может бросить сюда.

— Ты всегда хочешь предусмотреть самое худшее. И в кого эта… подозрительность?

Отвечать на вопрос я не стал, лишь слегка улыбнулся. Дескать, посмотрись в зеркало. Хотя на самом деле всего лишь многолетний опыт, благодаря которому удавалось ускользать из многочисленных ловушек. Расставленных как на меня, так и на близких людей. Эх, а ведь почти из всех ускользнул. Последняя, она тоже оказалась дырявой. Виноват был лишь слепой случай и случайно вылетевший куда не надо грузовик.

Когда я оказался в своих комнатах, откровенно вымотанный как отходняком после покушения, так и последующей беседой с «отцом», было лишь одно желание — плюхнуться сначала в ванную, а потом на кровать, после чего просто лежать и смотреть в потолок. Чрезмерные нагрузки, они для здоровья не полезны, в том числе и психологического.

Ванну я принять успел, да. А вот просто отдохнуть — фигушки. Причина была активная, шумная и требовала объяснений. Лукреция… во всей красе и подростковой настойчивости. Оказалось, прознала о нашем возвращении, появлении у отца и «игнорировании» её мелкого величества. Тем более с учётом того, что вызнала таки, проныра, что на меня пусть безуспешно, но покушались. И теперь сестрёнка упорно выгрызала мне мозг по этому поводу, причём в чисто женской манере, растёт, однако, как в прямом, так и в переносном смысле.

Приглушить её негодование — вполне, к слову, оправданное, потому как Лукреция действительно очень беспокоилась — можно было лишь из «тяжёлой артиллерии». Хорошо, что была у меня такая возможность. Всё равно скоро ей об этом хотел рассказать, а так ещё и уши сберегу от звуковой атаки.

— Свадьба с Джованни Сфорца отменяется…

О, нет. Бедные мои уши! Такой радостный вопль надолго останется в моей памяти. Лукреция аж на месте подпрыгнула, а потом стала меня тормошить, чтобы я подробнейшим образом рассказал, как мне удалось добиться столь важного для неё решения.

— Ну Чезаре, ну я даже обещаю, что буду тихой-тихой.

— На какое время вот только?

— На долгое… — и смотрит на меня, как котик на сметану. — Очень долгое.

— Конкретнее, юная синьорита.

Ага, взгляд в сторону ушёл. Не хочет конкретики, совсем не хочет, понимая, что одно дело абстрактное «долго-долго» и совсем другое — назвать конкретный срок.

— Ладно, не буду тебя мучить, садись и слушай, как оно всё сложилось удачно для тебя, меня и вообще всей нашей семьи. Даже для отца, пусть он пока это не до конца осознаёт.

И пошло-поехало. Лукреция, становящаяся с каждой неделей хоть чуточку, но более «продвинутой» в тех сферах, в коих я её натаскивал, с удовольствием слушала и… задавала уточняющие вопросы. Правильно делала, поскольку кое о чём я специально умалчивал, используя это как проверку её внимательности. Что ж, некоторую часть умолчаний она уже засекала. Это радовало, но девочке есть куда расти. Вот и «ращу» по мере сил и возможностей. Уверен, через некоторое время враги Борджиа волками взвоют, поняв, что именно выросло из внешне очаровательной и милой девчушки.