Онлайн книга «Кресло на чердаке»
|
Александра Павловна пообещала сразу же, как поправится, вернуть Надежде деньги. Надежда рассказала ей о жизни в поселке Мухино, упирая исключительно на забавные моменты и не сообщая о случившихся там неприятностях, чтобы не расстраивать больную, передала привет от Димыча и Розамунды. – Слив у вас уродилось – просто море! Вот, кстати, я повидло сварила. Не пропадать же ягоде… – Надежда выставила на тумбочку две банки. – Я ей с чаем буду давать! – оживилась сиделка и поинтересовалась рецептом повидла. – Ну куда так много? – ужаснулась Александра Павловна. – Одной банки за глаза хватит… – Угостите соседей! А что у вас за суета в отделении? – вспомнила Надежда Николаевна. – Что-то случилось? – Случилось! – оживилась сиделка. – Ночью какой-то посторонний мужчина сюда проник и странным образом оказался в палате, где лежит Сельдереева. – Сельдереева? – переспросила Надежда. – Это та, у которой племянник… С самой Сельдереевой случился то ли шок, то ли гипертонический криз, то ли ишемический приступ, точно уж не знаю, только она сейчас без сознания, племянник ее заявился, такой скандал устроил – страшное дело! А только говорят, – сиделка понизила голос, – что тот мужчина сначала проник в шестнадцатую палату, только в той палате не признаются… Надежда про себя отметила, что сиделка полностью в курсе того, что происходит в отделении. Значит, не все время проводит в палате, где-то успевает пообщаться и узнать новости. Ну да ладно, больная под присмотром – и хорошо. Тут до нее дошло, что сиделка говорила про шестнадцатую палату… А ведь это как раз та палата, в которой раньше лежала Александра Павловна! Надо бы в этом разобраться… – Я отлучусь по одному делу ненадолго, – проговорила Надежда Николаевна. – И если вам повидла много, я возьму одну баночку… С банкой сливового повидла она отправилась в шестнадцатую палату. Все три ее обитательницы были на прежнем месте. Тощая, похожая на облезлую ворону брюнетка в гипсовом ошейнике о чем-то шепталась с девчонкой со сломанной рукой. При появлении Надежды они тут же замолчали, посмотрев на нее подозрительно. – Здравствуйте, дамы! – приветствовала их Надежда. – А я вам повидла к чаю принесла… – Не люблю сладкого! – поморщилась брюнетка. – Сладкое вредно! – подхватила девица. – От него толстеют! – И очень выразительно посмотрела на Надежду – мол, тебе, тетя, сладкое точно вредно, а то ни в одну дверь не пролезешь. Это была вопиющая ложь, и Надежда вспомнила слова Александры Павловны, что девчонка – жуткая хамка. – Ну, может, кого угостите… – Надежда поставила банку на тумбочку. – А что у вас за шум ночью был? – Ничего не знаю, я ночью спала! – прокаркала брюнетка. – Я тоже… – подхватила ее приятельница. Третья соседка промолчала и только с вожделением покосилась на банку с повидлом. – Ну, на нет и суда нет… – протянула Надежда. Заметив в глазах брюнетки характерное выражение многолетнего курильщика, который предвкушает очередную сигарету, она встала и проговорила: – Ну, выздоравливайте, я к своей подруге пойду. – Скатертью дорога! – ответила брюнетка. Прежде чем выйти из палаты, Надежда мельком взглянула на спинку ее кровати. Там была прикреплена табличка с именем Александры Павловны Прохоровой. Надежда вышла в коридор, выждала пару минут и, открыв дверь палаты, заглянула внутрь. Брюнетки на месте не было. Надежда быстро пересекла палату и потянула на себя дверь санузла. Если ее расчет верен… – Эй, тетя, стой! Ты куда? – запоздало крикнула ей в спину девчонка. – Ты что, с катушек слетела? Дверь санузла изнутри не запиралась – как всегда в больницах. Надежда распахнула ее и проскользнула внутрь. Как она и ожидала, брюнетка с наслаждением курила, стряхивая пепел в раковину. – Эй, ты чего?! – вскрикнула она, пытаясь спрятать сигарету. – Ты чего вламываешься? – Я ее пыталась остановить! – проговорила появившаяся в дверях девчонка. – Его сигареты? – осведомилась Надежда, пристально глядя на брюнетку. – Ладно, кури, мне-то что. Я сестрам ничего не скажу. И еще тебе сигарет принесу. Если, конечно, вы мне расскажете, что здесь ночью случилось. – Не говори ей ничего! – подала голос девчонка. – А, да ладно! – отмахнулась брюнетка и снова закурила. – Как же хорошо… Он ночью пришел, стал меня душить, говорит: где оно, где оно? А что «оно», так и не сказал… А мне откуда знать? Ну, тут я попросила у него закурить, а когда закурила – ткнула его в лицо сигаретой, а она, – кивнула брюнетку на девицу, – его гипсом по голове… Он отключился, и мы его отвезли в палату к этой чокнутой старухе… – К Сельдереевой… – протянула Надежда. – Во-во! – А как он выглядел? – Ну как? Обыкновенно выглядел… средних лет, волосы седоватые, коротко стриженные… – В куртке твидовой горчичного цвета? – наудачу проговорила Надежда. – Точно! Знакомый, что ли, твой? – Ну, не то чтобы знакомый, но пару раз наши пути пересекались. – А от меня-то он чего хотел? – Вот это меня тоже интересует… Оно, оно, а что оно-то? Так и не сказал? Брюнетка молча развела руками. – У него еще карточка вот эта была, – вступила в разговор девчонка, поняв, что ей ничего не грозит, и протянула Надежде пластиковый прямоугольник, на котором были напечатаны какие-то цифры. – Это не банковская и не дисконтная, – проговорила девица. – Так что мне от нее никакого прока, а вам, может, пригодится… – Больше у ничего не было? – прищурилась Надежда. – Больше ничего! – Девица тоже прищурилась. – И вали отсюда! Нечего тебе здесь делать! – Да я не про деньги, – отмахнулась Надежда, – деньги его меня не интересуют. Ну, может, документ какой, или квитанция, или чек из магазина… – Слушай, я что, мент, что ли, чтобы шмон по всем правилам устраивать! – возмутилась девица. – Все, что есть, я тебе отдала. Больше ничего не знаю! Выйдя из палаты, Надежда мысленно разбирала события минувшей ночи. Неизвестный – наверняка тот самый мужчина, который уже засветился в поселке Мухино, – пришел в больницу явно за Александрой Павловной. Увидел на спинке кровати табличку с ее именем, решил, что тощая брюнетка – это и есть Прохорова, и начал допытываться у нее, где оно… Значит, в загородном доме он не нашел то, что искал. Ему помешали… А кто помешал? Да Багровский же! Не вместе они пришли, а по отдельности, осенило наконец Надежду. Допустим этот, в твидовой куртке, наблюдал в бинокль за Димычем, когда он брал ключи (хороший парень, собаку любит, но охламон и пофигист). Потом, когда Димыч гулял с Розамундой, достал ключи (надо все же Александре Павловне сказать, чтобы замки поменяла, но потом, когда из больницы выйдет, сейчас ее лучше не расстраивать), сделал копии, спокойно вошел в дом, предварительно нейтрализовав собаку, которая всех любит и в дом пускает кого ни попадя, и начал поиски. |