Книга Огни Парижа, страница 23 – Барбара Картленд

«Он отвезет меня домой, – подумала Линетта, и сердце у нее сжалось. – Мне никогда больше не увидеть его!»

Чтобы оттянуть время, она ступила на траву, подошла к деревьям.

Стволы каштанов возвышались как часовые; все было тихо: птицы давно уснули.

Линетта шла все дальше и дальше, и маркиз следовал за ней.

– У меня такое чувство, будто мы за городом! – воскликнула она. – Какая прекрасная идея высадить так много деревьев в самом центре Парижа!

– Да, идея была удачной, – рассеянно отозвался маркиз, думая о чем-то своем.

Линетта сделала еще несколько шагов, остановилась и оглянулась.

Лунный свет упал на ее светлые волосы и белое платье, и маркизу показалось, что перед ним возникло какое-то неземное создание.

– О чем вы думаете? – спросила девушка, почувствовав, что маркиз не сводит глаз с ее лица.

– Я думал о вас.

Новая интонация в его голосе вызвала у Линетты легкую дрожь. Ни маркиз, ни Линетта не могли шевельнуться, они стояли неподвижно и не сводили друг с друга глаз.

– Что мне с вами делать, Линетта? – спросил наконец мужчина.

– Можно… можно мне… остаться с вами? – произнесла она едва слышно.

Так как маркиз по-прежнему оставался неподвижным, она сделала к нему шаг, другой… Ее движение было естественным, инстинктивным, как движение цветка, раскрывающегося навстречу солнцу, или маленького запуганного существа, ищущего спасения и защиты.

Не задумываясь, не отдавая себе отчета в своем поступке, мужчина принял ее в объятия.

– Я не боюсь, когда… вы со мной, – прошептала она.

И опять, совершенно непреднамеренно, повинуясь безотчетному порыву, Дарльстон прикоснулся губами к ее губам.

Губы девушки были мягкими и нежными, и в его прикосновении тоже была одна только нежность.

В этом поцелуе не было страсти, мужчина мог поцеловать так ребенка. Но когда губы их соединились, произошло что-то странное и удивительное.

Маркиз сильнее привлек к себе девушку, и поцелуй его стал более требовательным.

Для Линетты весь окружающий мир наполнился светом, она вся затрепетала, испытывая чудесное непередаваемое ощущение, ранее ей незнакомое.

Ей казалось, что она внезапно ожила, и всем своим существом попыталась отозваться на это чудо. Разобраться в своих ощущениях, определить их она не могла, потому что она была уже не она.

Линетта перестала существовать отдельно и стала частью маркиза. Не только ее губы были у него в плену – она принадлежала ему всем телом, сознавая, что этот дивный упоительный экстаз и есть любовь!

Линетта не ожидала ее, не искала, но любовь пришла к ней, и она предалась возлюбленному всей душой.

Маркиз поднял голову.

– Моя любимая! Моя радость! – воскликнул он. – Я не надеялся, не смел добиваться тебя.

– Я люблю тебя! – прошептала Линетта. – Не знаю, когда это случилось, но я люблю тебя!

Она говорила каким-то странным, несвойственным ей голосом, как человек, пробуждающийся ото сна, лицо ее сияло.

Маркиз вновь приник к ее губам и, чувствуя, как она отвечает ему, понял, что пробудил в ней искру того огня, который разгорелся в нем самом.

Его поцелуй стал еще более настойчивым и властным.

Сэлвин Дарльстон знал, что Линетта его не боится, что она вся раскрывается навстречу ему и дарит то, чего никогда не могла ему дать ни одна женщина.

В его жизни было много женщин, но все они были опытными светскими красавицами, искушенными в любви. Они желали его, прежде чем он сам мог понять, насколько его влечет к ним, пускали в ход все ухищрения, на какие способен их пол, чтобы добиться своего.

Целуя Линетту, маркиз сознавал, что такого ему еще не случалось переживать; никогда он не целовал чистых, невинных губ, не пробуждал в не ведавшей восторгов любви девушке пылкую страстную женщину.

Смутившись от сознания той страсти, какую она возбуждала в Дарльстоне и в себе самой, Линетта уткнулась лицом в плечо своему возлюбленному.

По ее телу пробегала легкая дрожь, но маркиз знал, что это не от страха.

– Что с нами случилось, Линетта? – взволнованно спросил он.

– Мы… очарованы. Я говорила… здесь волшебное место.

– Нет, это ты волшебница, ты подарила мне счастье, какого я не знал прежде.

– Ты и вправду так думаешь? – усомнилась Линетта. – Ты так много видел, знал… женщин. А я так неопытна, я никогда… ни с кем…

– Я знаю, Линетта, – не дал ей договорить маркиз, – и поэтому я должен о тебе позаботиться.

– Я так бы этого хотела, – вздохнула она. – Могу… могу я стать твоей… chere amie?

Это была ужасная минута. Линетте казалось, что маркиз словно отшатнулся от нее. Потом он сказал изменившимся голосом:

– Ты действительно этого хочешь? Ты просишь меня стать твоим покровителем?

– Я… я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы ты защищал меня. – Помолчав, она добавила: – Я хотела этого с той минуты, как увидела тебя, но лишь теперь я знаю, что я люблю тебя!

– Раньше я думал, что любви с первого взгляда не бывает, – усмехнулся маркиз. – Как же я ошибался! После того, как мы встретились, я постоянно думал о тебе и недоумевал, почему твое лицо то и дело встает у меня перед глазами.

Линетта счастливо вздохнула.

– Быть может, мы были предназначены друг для друга, – сказала она. – Быть может, сама судьба привела меня в твою каюту… судьба внушила мне, что ты поможешь мне.

– И волей судьбы мы встретились сегодня снова, – закончил за нее маркиз. – Потеряв тебя, я так жалел, что не спросил, куда ты направляешься.

Если бы Линетта сказала ему тогда в Кале, что она едет к Бланш д'Антиньи, попытался бы он отговорить ее? – задал себе вопрос маркиз.

Конечно же, да, он не допустил бы, чтобы она оставалась на авеню Фридлянд.

Не в состоянии передать ей эти свои мысли, маркиз снова поцеловал девушку.

Какая-то волшебная сила, не испытанная им в жизни, увлекла его, подчиняя себе.

Внутренний голос скептически нашептывал маркизу: нет, невозможно, чтобы он ошалел, как мальчишка, от первой любви!

И все же это было так! Дарльстону казалось, что Линетта не живое существо, а плод его воображения, воплощенная мечта, возвратившая ему идеалы рыцарства, древние легенды, героические устремления, позабытые с возрастом.

В молчании, взявшись за руки, они снова вернулись на площадь Согласия, где их ожидала коляска.

Все так же молча маркиз помог Линетте сесть. Когда лошади тронулись, Линетта повернулась к нему и с какой-то детской непосредственностью прижалась лицом к его плечу.