Онлайн книга «Последний трюк»
– Конечно, бывают исключения. – Ке-хеопс кивнул на Шеллу. – Это вопрос вероятностей, поэтому трудно точно его оценить. Став Верховным магом, я потребовал архивы всех родословных, чтобы лучше планировать будущее великих домов. То, что отец считает, будто вправе управлять браками всех граждан ради блага своего народа, не было для меня неожиданностью. Я взглянул на книгу в простом переплёте, которую он читал, когда Шелла привела меня в атенеум. – Ты подсчитал изменение количества татуировок, зажигавшихся у потомков каждого поколения? Он кивнул. – Конечно, кровь ухудшается медленно. Тенденция начинает проявляться только через много поколений. Вот почему никто из нас не понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно. Соединяй сильных с сильными, слабых со слабыми. Таков был образ жизни джен-теп, и, когда я впервые приблизился к своим магическим испытаниям и моя магия начала исчезать, я утешался, наблюдая, как Нифения сражается с собственными заклинаниями. Маленькая, жалкая часть меня знала: чем хуже она справляется, тем больше у меня шансов однажды убедить её выйти за меня замуж. Да, знаю. Я был паршивым ребёнком, ясно? На тот случай, если вы не заметили, я происхожу из довольно паршивого народа. – Измените схему, – сказал я – идея поразила меня, как огненный взрыв. – Когда маги впервые отправились на этот континент в поисках нового источника магии, они были выходцами из самых разных стран. Цивилизация джен-теп никогда не основывалась на этнической принадлежности, только на нашей общей культуре. Снова откройте школы магии для чужеземцев! Отыщите в Дароме, Гитабрии, Забане и во всех других странах тех, кто проявляет способности к магии, и приведите их сюда! Ответ казался мне теперь таким очевидным, таким правильным, что можно было подумать: меня заботит будущее собственного народа. – Мы не можем, – сказала Шелла. – Чужаки не могут… – О, ради наших предков, – выругался я, – хоть раз забудь о своих предрассудках и… – Заткнись! – крикнула она, сжав кулаки. Гневные вспышки магии заискрились на её татуировках. – Ты – идиот! По-твоему, отец не думал об этом? По-твоему, такое очевидное решение не пришло в голову никому, кроме тебя? – Так почему бы так не поступить? – спросил я. Отец ответил глухим, ровным тоном солдата, сдающегося на поле боя: – Потому что грядёт война. Мне пришлось подписать договор с Даромом о вступлении в их армию наших магов, чтобы берабески не захватили нас всех. Как только начнётся битва… Он начал щёлкать пальцами в воздухе. Одна за другой крошечные светящиеся фигурки тускнели, их магия исчезала, они снова рассыпались на песчинки, и яркая синева гасла, когда они падали на стол пятнами пыли. – Нас останется слишком мало, чтобы удержаться за собственные территории. – Тем, у кого есть талант, как у меня, придётся сочетаться браком с отпрысками могущественных чужеземных домов, – сказала Шелла, – и у них родятся маги, преданные собственным народам. Нас поглотят их цивилизации. Магия и дальше будет существовать на этом континенте, но культуры джен-теп не станет. Отец всё время избегал смотреть мне в глаза, но наконец наши взгляды встретились. Он не произнёс ни слова, но в тот миг я понял, зачем Шелла привела меня сюда. И как же меня облапошили. – Всё это, – сказал я, хлопнув ладонью по покрытому пылью столу, отчего между нами поднялось грязно-коричневое облако, – твоё мрачное пророчество о будущем нашего народа – только ради того, чтобы дать мне ещё один повод пробраться в Берабеск и убить ребёнка? – Чтобы спасти наш народ, – ответил отец, но теперь он обращался к Шелле. – Посмотри ему в глаза, дочь. Скажи, что ты видишь там что-то, помимо презрения и недоверия. В нём нет ни капли долга, ни капли любви к своему народу. Отец вышел из-за стола. Мои руки опустились к футлярам с порошками. – Разве ты не видишь? – требовательно обратился к дочери Ке-хеопс. – Даже сейчас его извращённые мысли обращаются к убийству. Но разве он жаждет крови наших врагов? Никогда! Только смерти своего отца. Он подошёл ближе, и мне пришлось отступить, чтобы сохранить дистанцию, достаточную для применения оружия. Его руки были опущены, готовые бросить сколько угодно заклинаний, которым я не смогу противостоять. Быстрый, жестокий первый удар был моей единственной надеждой. – И какое ужасное преступление мы совершили, чтобы оправдать его бесконечные расправы? – спросил он. – Мы наложили на него контрсигилы. Мы стремились покончить с угрозой Чёрной Тени, которая однажды поглотит его душу. И за это он принёс бы в жертву будущее любого джен-теп. Я взял щепотку красного и чёрного порошков, не сводя взгляда с рук отца. Стоит им хотя бы дёрнуться, и я метну заклинание. – Келлен, не надо, – предупредила Шелла. Теперь татуировки вокруг её предплечий тоже светились. – Ке-хелиос, – поправил отец: его явно больше разозлила реплика сестры, чем то, что я собираюсь его убить. – Я назвал его Ке-хелиос. Он – сын дома Ке, и, клянусь кровью и магией моих предков, сегодня он начнёт вести себя подобающе! Я снова попятился, чуть не споткнувшись на пороге двери, ведущей из атенеума. – Я ухожу, отец. Вряд ли мама хотела бы, чтобы я убил тебя в день её похорон. Он презрительно усмехнулся. – Ты понятия не имеешь, чего хотела твоя мать, трусливый мальчишка. Ты бы не поверил, если бы я тебе рассказал. – Отец, остановись! – закричала Шелла. – Просто скажи ему. Ещё не поздно… Но было уже поздно, и она это знала, потому что губы моего отца начали складываться в первый слог заклинания, которое либо искалечит меня, либо убьёт, а я не собирался позволить случиться ни тому, ни другому. Порошки уже взлетели в воздух, а мои руки создали соматические формы заклинания. Но ничего не произошло. Краем глаза я видел, как сестра шепчет слова, которые эхом разносятся по атенеуму – снова и снова, не становясь ни громче, ни тише, но наполняя воздух, как дыхание океана. Заклинание, материализовавшееся на кончиках пальцев отца, застыло, словно пламя свечи, заключённое в лёд. Словно парализованный, я смотрел, как Шелла делает быстрые, едва уловимые движения пальцами, частицу за частицей исправляя эффект заклинания. Я обнаружил, что снова могу говорить, но не двигаться. – Отпусти меня, Шелла. – Ша-маат, – сказала она почти печально. – Сколько раз тебе повторять? Теперь меня зовут Ша-маат! Она снова исправила заклинание, и отец освободился от чар. – Ничего не говори, – предупредил он, прежде чем выйти из комнаты. – Мы сделаем всё по-моему. – Сестра, – сказал я. Страх поднимался из глубины моего живота, как червяк, проползающий по лёгким, застревающий в горле. |