Книга Жена Хана, страница 33 – Ульяна Соболева

— Мне бы хватило на это секунды.

Смотрит с недоверием и золото в его радужках то темнеет, то светлеет.

— Мне хочется в это верить. Когда-нибудь узнаем так ли это на самом деле…

Встал с кровати и подошел к окну.

— Он все еще жив… а вчера ему привезли новую лебедку.

Встала следом и подошла к окну, глядя вниз на озеро. На двух прекрасных птиц. Одна черная, другая белая. Плавают вдалеке друг от друга и держат дистанцию.

— А он… и та лебедь, которая умерла, они были парой?

— Не знаю. Тогда мне это было не интересно. Но факт остается фактом — он до сих пор жив. Хотя, легенда красивая. Люди любят сочинять сказки и фантазировать.

Я обняла его сзади за торс и прислонилась всем телом к его спине.

— Возможно он ее не любил…

— Возможно.

***

— Он надел ей кольцо. Ты видела эти алмазы? Это же целое состояние.

— Русская сучка не заслуживает такой роскоши.

— Своей первой жене он дарил намного больше подарков.

— Ну так кто станет дарить подарки кому-то, кто скоро исчезнет.

Тетушки злорадно рассмеялись, смиряя меня презрительными взглядами за столом. Я напряглась, впиваясь сильнее в вилку пальцами и продолжая есть. Они говорили по-монгольски, но я уже понимала каждое их слово, потому что училась беспрерывно. Все свое свободное время я посвящала обучению языку, традициям и культуре этого народа.

— Мне кажется или она растолстела и ест много. Скоро из хрупкого лебедя превратится в жирную свинью.

Подняла голову.

— Даже если и превращусь, то вряд ли смогу вас переплюнуть. Первенство только вам.

Пусть я говорила с акцентом и не все слова произнесла правильно, но они остолбенели и переглянулись. Разговоры тут же смолкли. Обе гадины сделали вид, что не поняли меня. Пожали плечами и продолжили опустошать тарелки.

- Сказали две жирные гусыни у которых летом от жары сало капать с задниц начнет.

Нарочито громко, по-русски сказала Эрдэнэ и тетки подняли головы. Уставились на нее, скривив рты от неожиданности. Я одернула ее под столом, сжав за руку, но она ее вырвала из моих пальцев.

— Как ты смеешь? — взвизгнула Цэцэг, как звали вторую тетку я не запомнила.

— А кто мне запретит? Я у себя дома…и вы посмели оскорбить его хозяйку!

— Это кто здесь хозяйка?

— Вера. Она хозяйка этого дома и жена моего отца. Вы должны ее уважать.

— Не лезь не в свое дело не то отец вернётся и прикажет выпороть тебя за дерзость старшим! — прикрикнула вторая тетка.

— Выпороть? Конечно нет. — ехидно сказала Цэцэг, — Он ее пожалеет. Она же калека. Несчастная, убогая, безногая…

Я не выдержала и плеснула компотом в лицо дряни, которая посмела оскорбить Эрдэнэ. Нарочно задеть так, чтоб девочка побледнела.

— Я вижу здесь только одну калеку с ампутированным тактом и совестью. — сказала я.

— Как ты…ах ты дряянь. — Цэцэг вскочила из-за стола, я вместе с ней. — запомни, ты скоро исчезнешь. Мы сделаем все, чтоб тебя здесь не стало! — прошипела мне в лицо.

— А мы, чтоб здесь не стало вас, — так же прошипела Эрдэнэ.

Цэцэг замахнулась на девочку, и я перехватила ее руку, глядя в черные глаза.

— Ударишь и я ударю тебя.

— Хан отрубит тебе руки за дерзость!

— Мне или тебе? Кольцо с алмазами на моем пальце, а не на твоем…

— Угомонись, Цэцэг, пошли в комнату. Хватит. Не начинай.

— Кем она себя возомнила? Эта тварь!

Но сестра уже уводила ее из-за стола. Я смотрела им вслед и понимала, что вот она война уже началась… и это пока они не знают о ребенке. Когда узнают война превратится в бойню.

— Не думай о них…смотри что здесь написано. Смотри какие милые бедняжечки.

Она показала мне экран своего смартфона, и я обомлела от умиления. Три тигренка. Маленькие, совсем ещё несмышленыши и огромными буквами «ВНИМАНИЕ! НАДО СПАСАТЬ!».

— Давай одного папе…вместо Киары.

Я подумала о том же самом, и мы посмотрели друг другу в глаза.

— Давай. Сегодня поедем и привезем их.

— Даааа. Сделаем папе сюрприз.

Когда приехали в зоопарк договариваться, то взять одного не смогли. Забрали всех троих.

— Что будет с двумя остальными?

— Черную возьмут в цирк. Уже есть желающие…Но это незавидная участь. Бедняжка может не выжить. Там жесткие условия и нагрузки. Белая малышка… с ней серьезная проблема она слепая на один глаз. Тот, который голубой ничего не видит. Она очень нежная и ласковая. Боится даже когда повышают на нее голос. Ее скорей всего усыпят.

Волонтёр погладила белую тигрицу, и та ласково заурчала, потираясь о ее руку.

— Мы заберем всех троих! — решительно сказала я.

Эрдэнэ захлопала в ладоши и весело рассмеялась.

— Верааа, я тебя люблю… ты самая лучшая мама на свете.

Я обернулась к девочке и слезы покатились из глаз, заструились по щекам, и я рывком прижала ее головку к себе. Она впервые назвала меня «мамой».

***

— Не плачь. Он не выбросит их и никому не отдаст. Папе просто нужно время, чтобы принять малышей. В его сердце боль после смерти Киары. Это не просто впустить туда кого-то еще.

— Нет, ты его не знаешь. Он жестокий и злой…он может их даже пристрелить.

— Я в это не верю. Неправда.

И я действительно не верила. Если бы мне сказали, что он способен застрелить человека я бы поверила, но не животное.

— Лучше давай придумаем им имена.

— Я придумала…Абха и Лала…а белую не знаю, как назвать. Она…, наверное, именно она и не понравилась папе. Бедняжка. Он узнает о ее недостатке и выкинет ее. Не полюбит никогда.

Словно говорила не о тигренке, а о себе.

— Искала индийские имена? — перевела тему, и сама погладила белую девочку.

— Тебе нравится?

— Да. Очень.

В этот момент белая обхватила мою ногу и начала таскать клыками мою обувь.

— Они такие милые…Такие красивые. Они ведь полюбят нас. Как Киара.

— Обязательно полюбят.

После ссоры с Ханом мы с ним целый день не разговаривали. Я пыталась сделать шаги к примирению, но он уходил от разговора, пока за обедом я не уселась к нему на колени и не заставила его посмотреть себе в глаза.

— Я знаю, что ты ее любил…знаю, что только она в твоем сердце, что рана еще не зажила и болит. И я ни в коем случае не хотела ее заменить.