Книга Охотник за приданым, страница 15 – Барбара Картленд

— Я скоро снова к тебе приеду, няня, — пообещал граф. — А если тебе что-нибудь понадобится, пошли кого-нибудь ко мне в Уинслоу-холл сказать об этом.

— Я счастлива, что вы снова здесь, — растроганно проговорила няня. — Как будто вернулись старые времена и я сбросила с плеч десяток лет.

— Мне нравится дома, — просто сказал граф.

Когда он уходил, няня взяла его руку в свои, говоря:

— Перед смертью, мистер Джеральд, я бы хотела подержать на руках вашего сына, и пусть он будет похож на вас. Каким же хорошеньким ребеночком вы были!

— Но сначала мне придется найти себе жену, — сказал граф с улыбкой.

— Ну, это нетрудно сделать, — ответила няня. — Вы всегда умели найти подход к дамам, и я думаю, что и сейчас не разучились.

Граф засмеялся:

— Ты еще помнишь мою репутацию, няня!

— Вряд ли кто в наших краях ее забыл, — в тон ему сказала старушка, и граф снова засмеялся.

— До свидания, няня, — попрощалась Прунелла.

Няня проводила их до порога, но Прунелла чувствовала, что все ее мысли после их ухода будут заняты только графом.

— Вы не подвезете меня домой? — спросил он.

— А как же ваш конь? — удивилась Прунелла, глядя туда, где Джим, сидя верхом на другом прекрасном животном, держал Цезаря.

— Джим приведет его.

— Хорошо, милорд.

Прунелле было интересно, что же хочет сказать ей граф, и когда они устроились в экипаже и Доусон тронул лошадей, граф начал:

— Всюду, где я успел побывать, я только и слышу, что похвалы в ваш адрес, мисс Браутон. Я все больше осознаю, насколько у вас в долгу, я имею в виду не только деньги.

— Простые люди любят преувеличивать, — скромно заметила Прунелла. — Мне не нужна благодарность, но я очень рада, что вы не забыли няню Грэй.

— Я бы вспомнил ее, — ответил граф, — даже не заглядывая в записи в вашей маленькой черной книжке. Правда, книжка тоже оказалась полезной, хотя в ней кое-что и упущено.

— Что же там упущено? — недоверчиво спросила Прунелла.

— Например, те две вещи, о которых сегодня рассказала няня.

— Ах, это!

— Именно это, — подтвердил граф, — и, конечно, Картеры все время говорят о том, что вы сделали в доме. У меня появляется не очень приятное чувство, будто Уинслоу-холл уже больше ваш, чем мой.

— Все, что вы говорите, меня только огорчает, — сказала девушка расстроенно. — Я уже объясняла вам, почему мне пришлось кое-что починить, и не нужно больше к этому возвращаться. Встречались ли вы с арендаторами?

— С некоторыми, — ответил граф. — И меня потрясло состояние, в котором оказались фермы.

— Пожалуйста, не выгоняйте их... Оставьте хотя бы Джексонов. Они очень стараются... Я знаю, что нужно вложить много средств, чтобы привести их ферму в нормальное состояние, но, умоляю вас, позвольте им остаться.

Граф повернулся к девушке и внимательно посмотрел на нее.

— Интересно, откуда у вас такое мнение обо мне и что это вы, любопытно знать, вообразили о моем поведении?

— Разве обязательно притворяться, что ничего не знаешь о том, что вы вернулись без денег, а ваше родовое имение разорено? — резко сказала Прунелла.

— Это звучит так, как будто вы обвиняете меня в том, что имение разорено, — удивился граф.

— В некотором смысле это так. Если бы вы были здесь, мне кажется, имение не пришло бы в такое запустение.

— Мой отец не желал моей помощи, он всегда считал, что Эндрюс достаточно компетентен. Отец всегда держался замкнуто: хотя он был близким другом сэра Родерика, я сомневаюсь, что он в чем-либо был с ним откровенен.

— В этом вы совершенно правы. Когда ваш отец заболел, дела пришли в упадок, а когда он умер, адвокаты сказали мне, что граф Уинслоу не оставил денег. Так что я делала, что могла, но считаю, что вы должны были быть здесь.

— Вы говорите слишком откровенно, мисс Прунелла, — сухо сказал граф.

Она обратила внимание на то, что он назвал ее по имени, и сочла это за дерзость. Однако, вспомнив, что он получил разрешение так обращаться к Нанетт, поняла, что естественно обращаться к двум сестрам одинаково, хотя это и явилось для нее неожиданностью. Некоторое время они ехали в молчании.

Затем, не выдержав напряжения, Прунелла сказала уже другим тоном:

— Я понимаю, конечно, что не имею права спрашивать, но думаю, что я все-таки должна знать... Вы продали картины Ван Дейка? А если да, то сколько?

Граф опять повернулся, чтобы посмотреть на нее, но она не посмела встретиться с ним взглядом и родолжала изучать выцветшую подушку переднего сиденья.

— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос, — сказал он после паузы. — Гадайте, если хотите, как я поступил. Может быть, мы обсудим это завтра на обеде в Уинслоу-холле.

— Не понимаю, к чему загадки в таком вопросе, — сердито сказала Прунелла.

Девушка чувствовала, что граф поддразнивает ее, и злилась, считая, что продажа картин Ван Дейка не такой предмет, который допускает легкое к нему отношение.

— Есть и другие вещи, о которых я хочу поговорить с вами, — продолжал граф. — Однако самый главный вопрос — это: чем вы планируете заняться теперь, когда вы освободились от ответственности за Уинслоу-холл. А также, что вы собираетесь делать с Нанетт. Она затоскует в Мэноре без светских развлечений, если, конечно, не считать опьяняющего веселья на чаепитиях у священника.

— С кем вы говорили об этом? Кто вам это все рассказал? — посыпались на него вопросы Прунеллы.

Граф небрежно повел рукой.

— Все и каждый, с кем я говорил, с тех пор как приехал.

— Я попросила бы вас ограничиваться собственными делами! — Прунелла вышла из себя. — Что мы с Нанетт будем делать, вас абсолютно не касается, милорд. И мы здесь совершенно счастливы.

— Если это правда, то я готов также поверить в то, что вы жирные коровы, пережевывающие свою жвачку! Не понимаю, зачем вам обманывать меня!

Граф заметил, что Прунелла обиженно поджала губы, улыбнулся и продолжал:

— Я абсолютно убежден, что Нанетт найдет, что Литл-Стодбери очень плохая замена Лондону, и даже если вас устраивает эта жизнь, то наступит такой момент, когда вы должны будете оставить свой иллюзорный мир, который ничего не сможет вам дать, кроме сна наяву!

— Вы осветили тему очень красноречиво, милорд, — ядовито сказала Прунелла.

— И вы не можете утверждать, что меня это не касается, после того как сами попросили меня о помощи, — невозмутимо продолжал граф. — Я совершенно уверен, что мой племянник, что бы он из себя ни представлял, покажется Нанетт прекрасным принцем из волшебной сказки после нескольких одиноких и тоскливых недель в Мэноре.