Онлайн книга «Спаситель и сын. Сезон 5»
|
Девушки вошли в кафе, а субботние соблазнители вернулись под арку. Они вскинули руки и издали победный клич. – Как, это все? – удивился Жереми. – Это была разминка, – ответил Тибо. – Мы показали вам, как надо, а теперь действуйте сами, на пару или по одиночке. Отчет – завтра на занятии. Спасителю тоже захотелось услышать отчет. – И вы с Жереми взялись за дело вместе? – Нет, – сказал Самюэль. – Дальше я один. Пошел в «Тупик» и напоролся на двух девчонок из нашего класса. Эльфи и Мину. Объяснил им домашнее задание по математике, потому что они ничего не поняли на уроке. А они мне рассказали, как влюбились друг в друга. Он рассмеялся – значит, стал прежним Самюэлем, способным смеяться над собой. Но и у других ребят успехи были не лучше, так что на воскресном занятии все выглядели бледно. Жереми и Тибо добились, чтобы девушка (одна и та же) дала им свой номер телефона. Амин угостил в баре двух знакомых девчонок (почти на 24 евро), и Джеф отругал его, потому что платить за женщину (а тем более за двух!) нельзя НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ. – Есть над чем поработать, – подытожила блондинка, собирая карандаши. – Остановимся пока на этом, – сказал Спаситель. И тут зазвонил телефон. – Прости, что не провожаю… Алло? – Месье Сент-Ив? Дело вот в чем: мой попугай вдруг перестал говорить. Я понимаю, психотерапевту нелегко работать с немым попугаем, но… «Сумасшедший дом!» – подумал Спаситель и чуть не раздавил мобильник в кулаке. – …но продавец в «Жардиленде» вас так хвалил, что я решил к вам обратиться, – договорил владелец попугая. Спаситель отделался от него и пробормотал: «Убью!», имея в виду не то попугая, не то Эдуара. Сеанс с мадам Замани отменился, она была в Коллиуре, так что он как раз успеет слетать в магазин. Спаситель усердно крутил педали и на ходу пытался вспомнить, как выглядит парнишка-продавец. Вроде бы белобрысый, с унылой физиономией. Так или иначе, наверно, от морских свинок он его отличит. Народу в «Жардиленде» не было. В тесной клетке топтались, наступая друг на друга, цыплята. В другой верещали волнистые попугайчики. Молодой девушке-продавцу было решительно нечего делать. Она сидела, уставившись в аквариум и разглядывая, как миниатюрный водолаз-распылитель пускает пузыри. – Простите, где я могу найти Эдуара? – На кассе, – ответила девушка, не отрывая глаз от водолаза, – казалось, пузырьки ее гипнотизируют. Белобрысый Эдуар в самом деле сидел за кассой № 1 и скучал не меньше своей коллеги. Спаситель, прихватив пакетик кошачьего корма, предстал перед ним. Эдуар оживился: – А, это вы! Вам звонила дама с пуделем? – Скажите на милость, какого черта вы меня рекомендуете психологом для животных? Эдуар вытаращил глаза: – Но вы же и есть психолог для животных. – НЕТ! – Правда? Но так сказал ваш сын… – Мой сын? Лазарь? Спаситель показал рукой его рост. – Нет, другой, повыше! – сказал Эдуар и, подумав, прибавил: – Может, он вам и не сын… Потому что… белый. – Вот болван! Да не вы… Габен! Это его примочки – он над вами подшутил, а заодно и надо мной. – Ну и ладно, в конце концов, что плохого, раз люди довольны? «А мне-то какой толк, что люди мной довольны?» – размышлял Спаситель на обратном пути. – Это мне за хорошее поведение! – Мейлис вбежала в кабинет, размахивая билетиком над головой. – Учительница дала! – Мадам Радегу? – спросил Спаситель. – Ее зовут мадам Дюмейе. Мейлис не картавит, не шепелявит, не путает звуки. Отец может больше не тревожиться – совершенно нормальная девочка! Нормальнее некуда, если не считать того, что мадам Дюмейе никогда не раздает билетики за хорошее поведение, а этот девочка, должно быть, нашла на школьном дворе или стащила у какого-нибудь ученика из другого класса. Но это мелочи. – Она умеет читать, – похвастал Лионель, усаживаясь на диван. – Браво! – с притворным восхищением сказал Спаситель. Для него это была не новость. – А у вас как дела? – У меня? Я на улице без гроша в кармане, – резко ответил Лионель. – Может, конечно, в этом цель психотерапии, но ваша последняя консультация лишила меня всего. – То есть? – Олимпия предъявила мне ультиматум: или я считаюсь с ее желаниями, или выкатываюсь вон. Ну, я собрал вещички, взял малышку и переехал в гостиницу. By the way [42], работу я тоже потерял. – Вы допустили какой-то промах, который послужил поводом… – Не в этом дело. Олимпия больше мне не начальница. Лионель устроил в своей жизни революцию, но был не прочь списать ее на психотерапию. А еще лучше – на Спасителя. – Не стоило приводить Олимпию к вам, – угрюмо пробурчал он. – Лучше бы к семейному психологу обратились. – Угу… Лионель сидел насупившись и прикрыв глаза, но тут удивленно раскрыл их. Конечно, он прекрасно понимал, что несправедливо упрекает Спасителя, и ждал, что тот возмутится. К отцу подошла Мейлис и протянула ему бумажку: – Держи! Это тебе за хорошее поведение! Спаситель прикусил щеку. Эта девчушка всегда попадала в точку. – Хоть кто-то доволен! – вздохнул Лионель. – И этот кто-то умеет писать, – заметил Спаситель. Мейлис нацарапала на бумажке печатными буквами: «ПАПЕ ЗА ХАРОШЕЕ ПАВИДЕНЬЕ». – Орфография – зашибись! – проворчал Лионель. Решительно, ничто не могло рассеять его дурное настроение. «Ну вот, вовсе не все мной довольны, и я не обязан всем нравиться», – подумал Спаситель, закрывая дверь за своими последними в этот день пациентами. Он поднялся на чердак к Габену и сердито рявкнул: – Тебе что, больше делать нечего, как только морочить людям головы? Вот что, Габен, одно из двух: или ты берешься за ум, или выметаешься вон из этого дома. Спаситель не знал, как еще расшевелить здоровенного увальня. В этот понедельник за ужином в доме № 12 по улице Мюрлен собрались угрюмые одиночки: каждый был погружен в свои невеселые мысли. Лазарь страдал оттого, что Поль теперь сидел в школьной столовой не с ним, а Поля мучила совесть, Габен расстроился из-за резких слов Спасителя, а Спаситель был не рад, что сорвался на Габена; Алиса обдумывала, сможет ли она любить человека, который поставил ей шесть баллов из двадцати. Жово сидел с непроницаемым даже для себя самого видом, а Луиза терзалась страхом. Не из-за мадам Жежер с ее петицией. Она едва дождалась, пока кончится ужин, дети уберут со стола и разойдутся по своим комнатам, чтобы наконец поделиться своей тревогой. |