Онлайн книга «Спаситель и сын. Сезон 5»
|
– Олимпия… – начала он. – Олапия, – пробурчала Мейлис из угла, наконец-то соизволив усесться за маленький столик. Спаситель поднялся с кресла, подошел к Мейлис и наклонился к ней. – Значит, ты не научилась читать у мадам Дюмейе в этом году в школе? – Нет. Спаситель взял чистый лист бумаги из тех, что всегда лежали на столике для его маленьких пациентов, и написал намеренно обидные для девочки слова: «Мейлис очень глупая». – Неправда! – возмутилась она. – Совершенно верно, это неправда, – сказал Спаситель шепотом и снова уселся в кресло напротив Лионеля. Итак, должен ли он успокоить отца, сообщив ему, что ребенок прекрасно читает? Но это значило бы предать девочку, которая затеяла всю эту кутерьму, чтобы привести отца к психологу. – Так что же Олимпия? – спросил Спаситель, устроившись в кресле. – С ней проблема. Лионель наклонился к Спасителю и по секрету сообщил, что его подруге тридцать восемь и она хочет иметь ребенка. В общем, дело обстояло следующим образом: Лионель занимался работой, которая была ему не по душе, и мог обзавестись ребенком, которого не хотел. – Моя бывшая мне постоянно твердила: «Стань взрослым, Лионель!» Я им стал, и это отврат! – Так, так, так, – повторял Спаситель, слушая Лионеля. Мейлис и ее отец были его последними пациентами. Через несколько минут у него тоже начнется личная жизнь. – Добрый вечер, Габен! Что у нас на ужин? У тебя все в порядке, Жово? Спасибо, что накрыла на стол, Алиса. А ребята? Как всегда, играют? Вайфай был у них на веранде, которая сообщалась с кухней. Собственно, вся их жизнь и проходила в этих двух помещениях. – Поль! – позвал Спаситель. – Ты уроки сделал? – Я жду маму! Одинаковая досадливая усмешка появилась на лицах отца и сына. Спаситель и Лазарь оба находили привязанность Поля к матери преувеличенной. – Луиза придет не раньше девяти, – напомнил Спаситель. – У тебя не будет времени решать задачки. – У меня завтра нет математики, – ответил Поль, не отрывая глаз от Марио [12]. У Спасителя руки иногда чесались: так бы и надрал уши этому паршивцу, как когда-то драли ему самому в детстве! За ужином болтали больше всего мальчишки, но Спасителю волей-неволей иногда приходилось выступать в роли психолога, руководящего групповой терапией: «Лазарь! Габен хочет что-то сказать…», «Поль! Ты не дал договорить сестре…» – Так, значит, Алиса, ты хочешь написать петицию. По какому поводу? – Вот по этому, – ответила она и передала через тарелку с супом бумагу, украшенную гербом Французской Республики. Глаза Спасителя округлились, когда он прочитал пункт 1. И дальше изумление его все возрастало. «Пункт 4. Акты насилия – словесного, физического и психологического – будут сурово караться. Виновными будет заниматься полиция, определяя им меру наказания. Передав эти функции полиции, педагогический коллектив сможет сконцентрироваться исключительно на задачах образовательно-воспитательной работы». – Где ты это взяла?! – В школе. Учитель раздал, месье Козловский, – уточнила Алиса и покраснела, потому что вслух произнесла заветную фамилию. Как могли не завертеться в голове Спасителя протесты: «Антиконституционно!», «Посягательство на права человека!», «Правила, уничтожающие свободу!», но он ограничился одним-единственным вопросом: – И что ты об этом думаешь? – Ну нет, конечно, – ответила Алиса. – Нет, конечно – что? – Кроссовки! Им собираются запретить носить кроссовки, а они против, – встрял Габен. – И вовсе не кроссовки! – возмутилась Алиса, мгновенно раскусив намерение Габена над ней посмеяться. – Против того, чтобы за нами следили, и против всех этих полицейских штучек. Алиса продолжала кипеть, а Спаситель, перевернув страницу, прочитал на обороте: «Пункт 6. Каждое учебное заведение должно выбрать себе девиз, каждый ученик обязан его знать и им руководствоваться. В качестве образца предлагаем: “Безопасность – это гармония”, “Контроль – это свобода!”» Спаситель спрятал улыбку и вернул бумагу Алисе. – Обсуди все со своим учителем, месье Козловским. – Знавал я одного Козловского, – раздался глухой бас Жово. Вмешательство в разговор старого легионера всегда производило одинаковое действие: все замолкали с ложками на весу. – Я его отправил жрать корешки одуванчиков. Для сидящих за столом не было тайной, что Жово в прошлом побывал и легионером, и наемником, и тайным агентом, и налетчиком, и заключенным. – Хотя нет, тот был не Козловский, – поправился Жово. – Он был Ковальский. Полячок. Молодой парнишка. Лицо старика сохраняло полное спокойствие. – Кому йогурт? – спросил Спаситель, желая направить разговор в другое русло. К несчастью, образные выражения Жово всегда привлекали особое внимания Лазаря. – А что значит «отправил жрать корешки одванчиков»?» – полюбопытствовал он. – Значит, закопал его в землю, желторотик. – Жово повернулся к Спасителю. – Йогурт? Мне! Натуральный, если не трудно. Время от времени Спасителя посещала мысль, что он приютил у себя под крышей психопата. Но он ей не поддавался. Жово – это Жово. Состарившийся ребенок, который наделал немало глупостей. – Парни, раздеваемся и в постель, – распорядился Спаситель в 21:15. – Скажешь маме зайти ко мне? – попросил Поль. Взгляд у него был встревоженный. Только он и Спаситель заметили, что Луиза запаздывает. – Обязательно, – пообещал Спаситель. К хрупкому мальчугану он втайне чувствовал слабость. 21:40, а Луизы все еще нет. Спасителю пришлось провести с собой работу. На линии Париж – Орлеан поезда часто опаздывают. Но почему она не предупредила? Он позвонил и услышал автоответчик. Ладно, телефон разрядился, или Луиза сейчас в зоне недоступности. И, собственно, зачем он занимается подыскиванием всех этих объяснений? – Поль, гаси свет, – сказал он, заглянув в спальню мальчишек. – А мама… – Мама прислала эсэмэску, поезд сильно задерживается. Спаситель никогда не прибегал к обману, занимаясь с детьми психотерапией, но сейчас Полю соврал без зазрения совести. |