Книга Макс Сагал. Контакт, страница 91 – Ник Никсон

Капитан навалился сверху, Сагал почувствовал прикосновение холодного лезвия к шее. Острый метал резал кожу как скальпель.

— Я тебя освобожу.

Прогремели выстрелы.

Капитан вздрогнул, когда в него попали пули. Нож выпал у него из руки, воткнулся в землю в пяти сантиметрах от лица Сагала.

Несмотря на смертельные раны, Погребной сумел встать на ноги.

Они встретились с Сагалом взглядами.

— Ничего не скажу! Не сдамся! Уж лучше смерть…

Погребной вошел в аномалию. Через секунду его силуэт замер, почернел и испарился подобно сигаретному дыму на ветру.

* * *

Дениска бежал покуда хватало сил. За спиной гремели выстрелы.

— Сдохни, предатель!

У веревочной переправы ему на секунду показалось, что старший брат отстал. Дениска перевел дух.

Роковая ошибка стоила потерянного времени.

Из темноты выскочил Стас и набросился на него. Братья сцепились, упали, скатились к воде. Стас оказался сверху. Прижав одной рукой шею Дениски, второй он принялся бить его по лицу.

— Предатель! Тварь!

Дениска пытался защищаться, однако большинство ударов попадали в цель. Из последних усилий Дениска подтянул к груди ноги и сумел оттолкнуть Стаса. Тот отлетел и угодил в воду по колено.

Дениска вскочил, бросился к веревке, быстро пополз на другой берег. Еще недавно он так же полз, чтобы покончить с собой, теперь же он не хотел умирать. Больше всего на свете он хотел жить.

Выстрел.

В левом плече отказала мышца. Дениска повис на одной руке, беспомощно болтая ногами. Река под ним бурлила, рычала от голода.

— Вот ты и приплыл, братец.

Дениска пытался забросить ноги на веревку, но силы одной руки не хватало. Он оказался абсолютно беспомощным.

— Я бы прекратил твои мучения, да патроны закончились, — Стас вытер мокрое лицо. Нервно рассмеялся. — С первого дня я сказал отцу, что ты не станешь частью семьи. «Я, я, я, я, я…» А отец все равно любил тебя больше всех. Что он нашел в тебе? Блядь, сука, если бы ты делал то, что тебе говорят, братья и отец были бы живы. Ты убил их всех. Убил семью и ответишь за это!

Стас подобрал ветку, решил ею ударить Дениску. Не дотянулся.

— Жить захотел долго? Сейчас посмотрим, как ты выкрутишься.

Стас забрался на веревку, пополз. Остановился в метре у висевшего без движения брата. Раскачавшись, двумя ногами ударил его. Дениска пошатнулся, но хват не отпустил. Стас подполз ближе, потянулся к сжимавшей веревку руке брата.

Дениска резко схватил Стаса за шею. Мышцы простреленной руки сомкнулись, подобно стальному механизму.

— А-а-а-а-а… Пусти! Хххррр…

— На хер такую семью!

Стас пинал брата ногами, пытался схватить за волосы, выколоть глаза. Всё безуспешно.

Дениска держал шею противника намертво. И сжимал.

За секунду до того, как он сгинул подо льдом, на лице Стаса отразился детский панический ужас.

* * *

Повсюду светили прожектора и фонари. Над головой кружили вертолеты, в небо взлетали сигнальные снаряды. Из вездеходов выбегали люди в противорадиационных костюмах — кто с автоматами, кто с научными приборами.

Блогера Смольного погрузили на носилки и отнесли в вертолет. Шумная машина взмыла в воздух, на ее место приземлилась другая.

Сагал видел, как военные уводили Таньку и Пашу. Паша переглянулся с ним буквально на мгновение, в его взгляде читалось смятение и стыд.

Сагал потрогал шею. Порез небольшой, жить будет.

Подошел Мандарханов. Вместе с Сагалом они уставились на останки НЛО, вокруг которых собралась основная группа прибывших.

— А ведь я мечтал летать в детстве, — посетовал лесничий.

— Нам обоим стоит поучиться приземляться.

Сагал похлопал его по плечу.

— Спасибо, что выстрелил.

Мандарханов кивнул. Чувство вины за смерть капитана еще долго будет его преследовать.

— Алексей Алексеевич, ты настоящий.

Лесничий обернулся и крепко обнял Сагала.

— Приезжай как-нибудь. Летом хорошо тут у меня, полно шишек и ягод.

— И комаров, — Сагал улыбнулся. — Обязательно приеду.

Мандарханов вздохнул.

— Пойду скажу им, где парня искать. Я ж его к дереву привязал, как бы он там не замерз.

Они попрощались.

— Так! Периметр! Сто метров! Никого за линию! Гражданских эвакуировать! — раздавались команды полковника Громова.

Недалеко от Сагала лежала припорошенная землей камера Стаса. Она была разбита и оплавлена на треть. Флешки внутри не оказалось. Кто-то забрал ее, либо она так же стала жертвой огня.

Из леса выбежала группа людей. На руках они несли мальчишку.

— Этого срочно в вертолет! Реанимация!

Сагал увидел Комарова. Лицо уфолога было обожжено, одежда в некоторых местах обгорела и весела лоскутами. Удивительно, что он вообще мог держаться на ногах.

— Это мой сын! Пропустите!

Дениску переложили на носилки. Комаров схватил его за руку, но мальчик отдернул ладонь.

— Денис, Денис…

Кто-то из военных отпихнул Комарова в сторону. Уфолог упал. Рядом с ним тело Олега запаковывали в пакет.

— Мои дети! Мои… Как же… Где вы все… семья! О боже!

Стечение обстоятельств или месть судьбы? Как бы то ни было, думал Сагал, Комаров получил по заслугам. Стремясь объединить в семью человечество, используя ложь и манипуляцию, он в итоге лишился собственной.

«Все не то, чем кажется».

Его план был безупречен. Все этапы, будь то геоглиф на льду, летающая тарелка, гуманоиды, труп с вживленным чипом, похищение Таньки — подобно кирпичикам выстраивали стену вокруг аномалии. Безупречный миф. Прошлое Комарова состояло из таких же стен, на которых его воображение рисовало истории о пришельцах, заменившие его травмирующие детские воспоминания. Истории, веками взращенные на страхе одиночества. Именно одиночество заставляет нашу необузданную фантазию грезить об инопланетных мирах. Мы просто не можем свыкнуться с мыслью, что только мы одарены благом и проклятием разумной жизни. Мы хотим верить, что там кто-то есть. И они чужаки. А кем еще они могут быть, если не привычными нам образами? Угол зрения смещен нашими собственными представлениями о себе и своей истории. Нас воспитывают на мифах и легендах, мы возносим воинов и ненавидим врагов, умерших много поколений назад. Когда-то фильм «Близкие контакты третьей степени» популяризовал образ НЛО и пришельцев-гуманоидов. С тех пор эти образы настолько закрепились в умах, что стали именами нарицательными, а значит — пропуском иных идей в наши умы. Бесчисленное количество раз инопланетяне нападали на нас в кино и книгах. Мы ждем контакта именно таким, как его показывает нам поп-культура, мы ждем пришельцев, жестоких и бессердечных, с гладкой кожей и большими глазами. Не зная о них ничего, мы уже боимся и ненавидим их. А ведь они могут быть другими. Мы можем быть другими. И Танька верила в это.