Онлайн книга «Неслужебный роман»
|
И он нажал отбой. В машине повисла неловкая пауза. Дождь усилился, бил барабанной дробью по крыше. Нервные порывы ветра швыряли на капот ворох серебряных брызг. Я высунула руку из окна, поймала пару сотен капель. Умыла лицо. Я только сейчас поняла, что, вероятно, ужасно выгляжу. Мне стало неловко. – Эй, Лид. Ты чего? – Руслан попробовал заглянуть в мои глаза. Я отвернулась. – У тебя вода есть? Мне б умыться… Он потянулся на заднее сиденье, вытянул полупустую бутылку: – Немного. – Мы далеко от трассы? – Да нет. Тут, за поворотом съезд, – он покосился на мои руки. Пальцы било мелкой дрожью. – Поехали, хорошо? Он тронулся вперед. Машина плавно переваливалась на кочках и корягах. Дворники судорожно расчищали лобовое стекло. Я сжимала в руках пластиковую бутылку с водой. Как Руслан и обещал, за поворотом, за широкой разлапистой елью, показалась проселочная гравийка. А за ней – трасса на Москву. – Останови, пожалуйста, – я не дала выехать ему на трассу, кивнула в сторону «кармана». «Крайслер» послушно прижался к обочине и затормозил. – Мне выйти? – Руслан нажал ручник и, не дожидаясь моего ответа, взял черный зонт из бардачка и вышел из машины. Я, наконец, осталась одна. Медленно стерев с лица тревоги прошедших дней, я смогла выдохнуть. Болезненно, по чуть-чуть. Боясь, что спазмом разорвет легкие. Открутила крышку на пластиковой бутылке, сделала несколько осторожных глотков. Оказывается, можно всего за несколько дней забыть вкус чистой воды. Вкус уверенности в себе. Вкус радостного ожидания Завтра. Мои руки – холодные, будто чужие, лежали на согнутых коленях. Бирюзовые брюки покрыты страшными грязно-зелеными разводами, как и моя душа. Стойкое ощущение несправедливости, грязи, не покидавшее меня всё это время, наконец, сформировалось, в какое-то определенное желание. Желание умыться. Я нажала кнопку стеклоподъемника, приоткрыла окно. Высунула ладони наружу, умылась дождевой водой. Лицо, шея, волосы, руки выше локтя – всё подверглось тщательной обработке. До саднящих царапин. Я сделала большой глоток воды, прополоскала рот. Руслан стоял, отвернувшись от машины, чуть в стороне, сутуло прислонившись к старой сосне. Дождь немилосердно барабанил по черному колпаку зонта. Я открыла дверцу и вышла под дождь. Блуза мгновенно промокла, прилипла к телу. Я сделала несколько больших прыжков и оказалась под его зонтом. – Лида… Ты чего? Прижаться к нему. Большому. Горячему. Надежному. Единственному на свете, который знает обо мне все. Который видел меня там, на траве: раздавленную, разбитую и испуганную. – Лида… – Молчи, – я уткнулась ему в грудь, обняла за талию, спрятав мокрые руки под его куртку. Он выпрямился, чуть отстранился от дерева. Его рука скользнула по моим плечам, прижала к себе еще сильнее… – Прости. Если бы не я и моя чертова работа, тебе бы не пришлось всё это пережить. Я неистово трясла головой. Никаких возражений. Я помнила выражение глаз Катерины Ивановны и того громилу, что вязали у порога лесного домика. И я знала: если бы не Руслан, меня бы уже не было в живых. Только в его руках были все ключи к похитителям. Никто не догадался бы так скоро связать воедино убийство судьи, слежку и мое похищение. Я только прижалась к нему еще сильнее. * * * – Они на даче? – мы выехали на шоссе, радостно подмигивая спешащей из города плотной веренице автомобилей. Я икала. То ли из меня выходила нервозность и испуг, то ли замерзла. От намокшей блузки поднимались тонкие струйки пара. Руслан с улыбкой поглядывал на мои потуги задержать дыхание и применить к себе другие способы народной медицины от икоты. – Кто? Родители? – Да, – снова икнула. – Нет, дома. Тебя к ним отвезти? Я ошалело замотала головой: – Нет! Ты что?! Я не хочу, чтобы они видели меня ТАКОЙ… Он прищурился и вздохнул: – А есть разница? Они волнуются. И очень хотят тебя обнять. – Я знаю. Они будут стараться сделать всё, чтобы я поскорее забыла этот кошмар. Будут делать вид, что всё хорошо, что ничего не изменилось, что ничего не произошло. И я им хочу в этом помочь… Им будет гораздо легче, если они не увидят меня в ТАКОМ виде, – широким жестом я показала ему себя. Он с сомнением отмалчивался. Потом спросил: – И что ты тогда хочешь? – Я хочу переодеться и помыться. Вернее, не так: помыться и переодеться. – Ко мне поехали? Я представила себе его дом: уютную холостяцкую берлогу с пустым холодильником, недомытой чашкой из-под кофе у раковины, скомканным на полу ванной полотенцем. И поняла, что не хочу ЭТО везти в его дом. Чтобы его стены увидели меня такой… – Нет, на дачу, – эта идея пришла в голову и, словно электрическая лампочка, озарила мой путь на ближайшие несколько часов. У меня появилась цель. Правда, вместе с озарением пришло и разочарование – ключей от дачи у меня с собой не было. – Только нам придется заехать на работу за запасными ключами. Он не стал спорить. Вся дорога до центра – ни одной пробки. Еще не было семи, когда мы оказались на почти опустевшей стоянке бизне-центра, в котором моя туристическая контора занимала несколько кабинетов на третьем этаже. – Можешь мне свою куртку дать? Вдруг еще не все ушли… Руслан стянул с себя куртку, передал мне и покосился на мои босые ступни. Я отмахнулась: – Дай Бог, не заметят, – и выскочила из машины. Торопливо пробежав по еще влажному, в здоровых черных лужах, асфальту и на ходу набросив на плечи куртку Руслана, я дернула на себя входную дверь. Та послушно поддалась, пропуская меня внутрь тесного холла: широкие, разноцветные баннеры, указатели пестрели и сбивали с толку – здесь ничего не изменилось с начала моего отпуска. Заметив, что около лифта никого нет, я юркнула к нему, быстро нажала кнопку вызова и проскочила внутрь, лишь только дверцы скрипнули и разъехались в стороны. Лифт дернулся и потянул меня вверх. Офис давно опустел. Высокая стойка ресепшн-зоны, за которой днем безраздельно властвовала приветливая Татьяна, сейчас оказалась пуста и поблескивала выставленными рекламными буклетами. Большой кабинет, разбитый легкими прозрачными перегородками на крохотные каморки-соты сотрудников неторопливо погружался в вечерние сумерки. Только в конце коридора на темную ковровую дорожку ложилась узкая полоска света. Это наш бедный нескладный Толик, юрист, в вечно мятых брюках, потрепанной рубашке, с криво повязанным галстуком, опять силился разобраться в ворохе жалоб и претензий. |